— Ну, Паркер, вы наконец отказались от своей идеи в отношении украденного идола и дакойта?

— Нет, Понс, ни в коем случае, — ответил я с уверенностью в голосе. — Просто не могу представить тебе теории, которая свяжет факты более удовлетворительным образом. Тем не менее вынужден признать, что в том, что касается права наследования, я, как и вы, заметил, что, за исключением жениха мисс Грайс-Патерсон, каждая последующая смерть сдвигала последовательность на одну ступень.

— Ах, смерть всегда что-нибудь изменяет, — проговорил Понс. — А вы не хотите заподозрить во всех этих убийствах, скажем, Арама Мальвейдеса?

— Кого же еще? Отметим, что лишь он один из всех возможно заинтересованных сторон присутствовал при всех убийствах. В отличие от молодых людей.

— Разумная мысль, Паркер, — согласился Понс.

Поощренный я продолжил:

— Если бы мисс Грайс-Патерсон вышла замуж, пришлось избавляться от новых наследников.

— Вы предполагаете, что он желал избавиться от всех, кто мог преградить ему путь к наследству?

— Я бы сказал: или всех, или никого.

— В самом деле, если бы только ваша теория была верна. Но зачем так долго ждать, откуда эти паузы между преступлениями? Ведь он не становится моложе.

— Кто может знать, что таится в мрачных закоулках ума убийцы.

— Ну а как сумел он войти, не оставив улик? — настаивал Понс. — Прошу вас, Паркер, избавьте меня от вашего дакойта. Я и представить не могу терпеливого дакойта, столько лет готового исполнить прихоть столь терпеливого и нерешительного убийцы.

— Мне еще не удалось составить мнения о том, каким образом ему удалось незамеченным попасть в дом.

— Таков, на мой взгляд, дефект большинства составленных в кресле умозаключений, в особенности опирающихся на прочитанные романы.

Понс посмеивался надо мной, и я почувствовал себя задетым.

— Но вы, вне сомнения, уже знаете имя убийцы?

— Я подозревал его еще до того, как мы выехали из Лондона.

— Не надо, Понс… Я — человек терпеливый, но…

— Мне еще не приходилось встречать более терпеливого, способного выдержать мои идиосинкразии в течение стольких лет, — признался Понс. — Однако существует несколько факторов, способных, по моему мнению, повлиять на общее заключение. Я не люблю совпадений, хотя вынужден признать, что в жизни они происходят куда чаще, чем в литературе. Вам не приходило в голову, что самым существенным является тот факт, что все смерти происходили приблизительно в одно и то же время года?

— Совпадение.

— Я так и думал, что вы скажете это слово. Семья обитает в восточном крыле только зимой. Почему? Я кое-кого расспросил и выяснил, что такой порядок был установлен сэром Рональдом, и семья лишь следует обычаю. Это вам что-нибудь говорит?

Я признал, что факт этот ничего для меня не значит.

— Очень хорошо. Возможно, я ошибаюсь. Тем не менее я думаю, что следует считаться еще с несколькими любопытными фактами. Предполагаю, что мы должны допустить, что преступник в каждом случае попадал внутрь дома через окно?

С этим тезисом я немедленно согласился.

— И вам не кажется подозрительным, что во всех случаях не было оставлено никаких следов?.. Что под окном первого этажа не было отпечатков ног, хотя там есть где наследить?.. И на самих лианах возможный преступник не обломил ни листка, ни веточки?

— Человек достаточно легкий и тренированный мог залезть наверх, не оставив следа.

— Но, согласитесь, сделать это невероятно сложно, — запротестовал Понс.

— Ричард признавал, что в детстве он сам поступал так.