До меча он успел только дотронуться. Со всех сторон заблестели клинки. Тяжелая рука легла сзади на плечо.

К счастью, большинство собравшихся смотрели в другую сторону. Кажется, епископа Поппо завернули в чистую одежду, усадили в кресло. Кажется, многие попадали на колени. Но Даг всего этого не видел. Он не видел, как Харальд Датский обратился к своим ярлам и первый согласился войти в купель. Он не видел, как дружинники с датских кораблей становились в очередь, скидывали одежду, чтобы угодить своему конунгу. Он не видел, как свирепых ярлов подводили к епископу по одному для благословения, и как многие пытались целовать ему руку…

Обо всем Северянин узнал гораздо позже. А пока его плотно окружили шестеро рослых солдат, отжали в сторону и затолкали в соседнее помещение. Толстяк Бруно буквально повис на плече у стройного человека в красивой красной мантии.

Этого красавца Даг тоже вспомнил. Кажется, он видел его мельком в Кведлинбурге возле старого императора. И кажется, этот украшенный перстнями надменный человек немало значил в империи.

— Вот он, вот он. — Отец Бруно плевал слюной и, заходясь от бешенства, перечислял преступления Северянина. — Ваша светлость, это опасный убийца, он умертвил… он изнасиловал… поджег… лучшие люди пали от его руки… наверняка пробрался сюда, желая совершить покушение… Господь поставил меня на пути зверя!..

— Тихо, — прогудел квадратный. — Эй, найдите мне Живо графа Адальберта и барона Клоца. И заприте дверь.

Солдаты крепко держали Дага за руки. Так крепко, что он не мог шевельнуться. Человек в красной мантии шагнул сторону, отхлебнул из кубка. Под роскошной накидкой Даг заметил не менее роскошные латы. Кованый панцирь с фамильным гербом мог позволить себе лишь очень богатый человек. Тонкие черты лица казались вырезанными из мрамора. Голубые глаза сверлили пленника, губы кривились.

— Кто ты такой, говори быстро. Иначе велю разложить костер.

Северянин назвал себя с достоинством, которое позволяло положение. К этому моменту у него отняли меч, обшарили всего, нашли нож и камень для пращи. Все, что отняли, вывалили на низкий стол. Коготь они не тронули, зато заметили перстень. Даг мысленно поблагодарил всех богов за этот случайный подарок Оттона. Император на радостях от победы раздал немало драгоценностей, но эта вещица его светлости была явно знакома.

— Откуда у тебя это?

— Мне подарил его император за взятие Даневирке, — задрал подбородок Даг. — А ты кто такой?

Вместо ответа он получил пару тычков в печень.

— Повежливей, вонючка, на «вы»! — прошипели ему в ухо. — Ты говоришь с его светлостью, графом Герхардом, сенешалем его императорского величества.

— Украл он, украл! — Отец Бруно подпрыгивал, как балаганный плясун. — Этот змей хотел втереться в доверие к его преподобию…

— Итак, за взятие Даневирке? — задумчиво повторил граф.

Скрипнула дверь. Появились двое. Адальберт кого — то Дагу смутно напомнил. Барон же был похож на квадратную мохнатую обезьяну.

— Святой отец, еще раз, коротко и понятно, — щелкнул пальцами Герхард.

У Бруно не получилось коротко, но к концу его пламенной речи Северянин почувствовал, как на горле сжимается незримая петля.

— Граф Адальберт тяжело воспринял потерю брата, — произнес сенешаль.

Теперь Даг понял, кого напомнил ему длинный прилизанный Адальберт. Совсем некстати он оказался братом растерзанного маркграфа шлезвигского, отца Карлен.