— Где ты научилась говорить на сомали? — спросил я Налуну.

— Когда я была маленькая, — ответила девушка, — я вышла из долины и забрела в джунгли, где меня схватили черные люди. Они продали меня в племя, живущее на берегу, и там я провела детство. Но когда я выросла, я вспомнила Эриду и однажды украла верблюда и проехала много лиг по степи и джунглям. Так я вернулась в родной город. Во всем Эриду я одна могу говорить на другом языке, исключая черных рабов, — они вообще не говорят, потому что мы отрезаем им языки, когда берем в плен. Люди Эриду не выходят за джунгли и не торгуют с черными народами, которые иногда приходят к нам. Люди Эриду только берут черных рабов.

Я спросил, почему они убили нашего слугу, и она объяснила, что в Эриду черным и белым запрещено совершать брак и дети от таких союзов уничтожаются. Значит, им не понравился цвет кожи несчастного Селина.

Налуна мало что могла рассказать об истории города со дня его основания. Она знала о городе только то, что сохранилось в ее собственной памяти: набеги племени каннибалов, живущих в джунглях к югу от Эриду, мелкие интриги двора и в храме, неурожаи и тому подобное. Жизнь восточной женщины не выходит за рамки вышеназванного, будь то во дворце в Акбаре, в Сирезсе или Ассхурбаниспане. Но я узнал, что правителя зовут Состорас, что он и верховный священник, и король — все как у правителей в древнем Шумере четыре тысячи лет назад. Эль-Лил — их бог, он пребывает в храме на озере, а звон — это его голос.

Наконец девушка встала, чтобы уйти, бросив на Конрада задумчивый взгляд. Тот сидел словно в трансе, впервые совершенно позабыв о жуках.

— Ну что, о чем мечтаешь, молодой повеса? — спросил я его.

— Это невероятно. — Он замотал головой. — Это абсурд — разумное племя, живущее здесь четыре тысячи лет и ни на шаг не двинувшееся с места, выбранного предками!

— Тебя укусила муха прогресса, — сказал я ему с усмешкой, набивая свою трубку горстью сорняков. — Ты судишь о других народах по своей собственной стране. Нельзя обобщать то, что происходит на Востоке с точки зрения Запада. Как насчет пресловутого долгого сна Китая? Что касается этих ребят, то не забывай, что они не племя, а крайняя точка цивилизации, длившейся дольше, чем какая бы то ни было еще. Они прошли вершину своего развития тысячи лет назад. Не имея связи с внешним миром и новой крови, способной их взбодрить, эти люди медленно спускаются вниз по лестнице прогресса. Держу пари, их культура и искусство намного ниже, чем у их предков.

— Тогда почему же они не дошли до полного варварства?

— Может быть, и дошли кое в чем, — ответил я, затягиваясь из своей трубки. — Меня не поразило их отношение к черно-белым бракам, а ведь они древняя цивилизация. Видишь ли, они медленно шли к вершине и теперь так же медленно будут спускаться вниз. Шумерианская культура была на редкость жизнеспособной. Ее влияние на Малую Азию ощущается до сих пор. Шумерия была высокоразвитым государством, когда наши с тобой предки еще сражались с пещерными медведями и саблезубыми тиграми. Европейцы тогда не прошли и первых шагов по дороге прогресса.