— А кто этот господин, Кэсерил?

— Это достопочтенный Паджинин. Он… в некотором роде мой коллега. И ему, и настоятелю будет полезно послушать.

Все окружили Кэсерила и затаили дыхание. Ни Паджинин, ни настоятель, ни Палли не знали о Дондо и демоне, так что Кэсерилу пришлось повести свой рассказ с самого начала. Он постарался как можно короче поведать о том, как пытался убить Дондо смертельной магией, и о том, что из этого вышло. И очень надеялся, что рассказ его звучит связно и не походит на лепет безумца.

— Старший настоятель Кардегосса знает об этом, — заверил он поражённых, даже шокированных тарионцев. Лицо Палли выражало нечто среднее между изумлением и отвращением; Кэсерил виновато избегал его взгляда. — Но когда ди Джиронал приказал своим людям держать меня, безоружного, и ударил мечом… когда он убил меня… демон смерти схватил нас всех: спутанный клубок жертв и убийц. Точнее, демон забрал ди Джироналов, но я каким-то образом оказался к ним привязанным. А потом… потом я увидел… богиню… — Голос у него сел. — Я не знаю, какими словами описать тот мир. Это невозможно. Будь в моём распоряжении все слова всех языков, которые когда-либо существовали или будут существовать, и говори я хоть до конца времён, это всё равно осталось бы невозможным… — Он задрожал, глаза затуманились слезами.

— Но ты же на самом деле не умер? — беспокойно спросил Палли.

— О, я умер. Только ненадолго… хотя, если взглянуть на дело с другой стороны… гм… Если бы я не умер, мне не удалось бы открыть проход между мирами и богиня не смогла бы войти в наш мир и забрать проклятие. Насколько я понял, оно оказалось каплей крови Отца, хотя как вышло, что Золотой Генерал получил её в дар, я не знаю. Впрочем, это скорее метафора. Прошу прощения. У меня… у меня не хватает слов рассказать о том, что я видел. Это всё равно что взять тень от ведра и пытаться нести в ней воду.

«А наши души так иссушены».

— Леди Весны позволила мне смотреть её глазами, и хотя моё второе зрение покинуло меня, мне кажется, мои глаза видят всё по-прежнему не совсем так, как раньше…

Настоятель осенил себя священным знаком. Паджинин откашлялся и робко проговорил:

— И правда, милорд, вы больше не излучаете этот болезненный для глаз неописуемый свет.

— Нет? Как хорошо. Но ведь чёрное облако над Исель и Бергоном тоже исчезло?

— Да, милорд. Принц, рейна, с вашего позволения… Тени над вами больше нет.

— Значит, всё в порядке. Боги, демоны, призраки — все ушли. Во мне не осталось ничего сверхъестественного, — счастливо улыбаясь, подвёл итог Кэсерил.

На лице Паджинина мелькнуло то ли сомнение, то ли усмешка.

— Я бы не сказал… — пробормотал он.

Настоятель резко толкнул судью локтём в бок и тихо прошептал:

— Но он же говорит правду? Это звучит так дико…

— О да, ваше преосвященство. В этом нет сомнений. — В мягком взгляде, которым Паджинин окинул Кэсерила, было куда больше понимания, чем в изумлённом, исполненном благоговейного страха взгляде настоятеля.

— Завтра утром, — объявила Исель, — Бергон и я отправимся в храм с благодарственной процессией. Мы пойдём туда босиком, чтобы выразить богам нашу признательность.

— Ох. Будьте очень осторожны. Не наступите на битое стекло или ржавые гвозди!

— Мы всю дорогу будем смотреть под ноги, — пообещал Кэсерилу Бергон.

Кэсерил посмотрел на Бетрис; рука его, лежавшая поверх одеяла, медленно двинулась в сторону её руки. Он тихо сказал ей:

— Знаете, меня больше не преследуют призраки.