Я немного поколебалась, прежде чем просунуть руку через прутья клетки. Потом, поражаясь собственной бесшабашности, быстро погладила тигра и стала разгружать его завтрак.

Прежде чем уйти, я обернулась через плечо в сторону клетки и сказала:

— Не каждый день можно завидеть такого красивого тигра, как ты! Наверное, он решил поблагодарить тебя за выступление.

Рен только фыркнул в ответ.

Решив улучить минутку, чтобы перекусить самой, я со всех ног понеслась в главный корпус, где застала непривычное оживление. Цирковые, сбившись в небольшие группки, о чем-то возбужденно перешептывались. Схватив со стола кекс с шоколадной крошкой и бутылку холодного молока, я поймала Мэтта.

— В чем дело? — прошамкала я с полным ртом.

— Сам точно не знаю. Мой отец, синьор Маурицио и этот гость ведут какие-то серьезные переговоры, а нам велели пока отложить выполнение всех ежедневных обязанностей и ждать здесь. Так что нам всем хотелось бы знать, в чем там дело.

— Гк-м…

Я села и стала жевать свой кекс, краем уха прислушиваясь к самым невероятным догадкам и предположениям, которыми обменивались члены труппы.

К счастью, ждать пришлось недолго. Через несколько минут синьор Маурицио, мистер Дэвис и мистер Кадам — незнакомец, которого я повстречала утром в конюшне, — вошли в помещение.

— Sedersi, друзья мои! Садитесь, садитесь! — воскликнул синьор Маурицио, сияя ослепительной улыбкой. — Вот этот человек, его зовут мистер Кадам, только что сделал меня счастливейшим из смертных! Он предложил купить нашего обожаемого тигре, нашего Дирена!

Раздался громкий вздох, и сразу несколько человек завозились на своих местах и зашептались друг с другом.

Тем временем синьор Маурицио продолжал:

— Ну же, право… fate silenzio! Ш-ш-ш-ш, amici miei! Этот синьор хочет отвезти нашего тигре обратно в Индию, в национальный парк Рантамбор, в огромный тигриный заповедник! Друзья мои, благодаря denaro сеньора Кадама наша труппа обеспечена на целых два года! Мистер Дэвис полностью d’accordo со мной, его щедрое сердце тоже подсказывает, что на родине наш любимый тигре будет гораздо счастливее, чем здесь.

Повернув голову, я увидела, как мистер Дэвис торжественно кивнул.

— Мы договорились, что отыграем программу до конца недели, а затем наш славный тигре вместе с сеньором Кадамом отправится con l’aereo, то есть на самолете, в родную Индию, а мы с вами поедем в другой город. Итак, Дирен останется с нами до конца недели, а в субботу мы устроим грандиозное финальное представление… о, grandiozo! — воскликнул наш директор, восторженно хлопнув мистера Кадама по спине.

Затем они повернулись и вышли во двор.

В тот же миг притихшее ненадолго собрание разом забурлило и загудело. Я молча смотрела, как люди, словно цыплята во время кормежки, снуют от одной группки к другой, то вливаясь в толпу, то снова выбегая из нее, жадно склевывая крошки слухов и мнений. Все говорили на повышенных тонах, все хлопали друг друга по спинам, все были в восторге от того, что им заранее оплатили следующие два года разъездов.

Все были счастливы — все, кроме меня. Я молча сидела на своем месте, сжимая в онемевших пальцах недоеденный кекс. Я словно приклеилась к стулу и никак не могла закрыть рот. Немного придя в себя, я окликнула Мэтта.

— А что же теперь будет делать твой отец?

Мэтт пожал плечами.

— У папы остались собаки, и потом, он всегда хотел работать с маленькими лошадками. Теперь у цирка есть деньги, так что, может быть, папа уговорит синьора Маурицио купить пару пони и начнет тренировки.

С этими словами Мэтт отошел, оставив меня наедине с самым главным вопросом: что же теперь буду делать я? Я знала, что срок моей цирковой работы подходит к концу, однако до сих пор старалась не думать об этом.