Со двора донеслись крики. Гартан бросился наружу — дрались мальчишки-пажи. Дрались с остервенением и злобой, будто были не приятелями, а кровными врагами. И выглядело это так жутко в мечущемся свете факелов, что люди стояли вокруг потрясенно и не вмешивались. Боялись вмешаться.

— Это ты виноват! — выкрикнул один мальчишка, нанося удар кулаком. — Ты его толкнул!

— Я не хотел… — Щенок отбил удар. — Я только хотел его остановить…

— Это ты, я же видел — ты. Ты специально это сделал… Я видел твое лицо… — Смышленыш снова ударил, попал в лицо. Брызнула кровь. — Ты улыбался, я видел… Ты ему завидовал, госпожа разрешила ему держать зеркало…

Смышленыш ударил и снова замахнулся. Он не видел, что Щенок держит в руке. И никто из окружавших их людей не видел. А когда заметили — было уже поздно.

Клинок кинжала вошел в живот Смышленыша.

— Вот так! — сказал Щенок. — Больше ты не будешь врать. Вот так.

Паж выдернул кинжал и ударил снова, в горло.

— Вот так! И вот так! И еще…

Кто-то из арбалетчиков бросился вперед, выбил у Щенка из руки оружие. Тот замер, недоуменно оглядываясь по сторонам. Потом взгляд его упал на лежащего на плитах двора Смышленыша.

Мальчишка будто проснулся, губы его дрогнули, по лицу пробежала судорога. Каждый из стоявших рядом подумал, что паж сейчас заплачет. А он… он вдруг захохотал истерично, ударил ногой мертвого Смышленыша в лицо. И снова ударил. И снова. И бил до тех пор, пока его не оттащили.

— Снова кровь… — прохрипел Фурриас. — Кровь… И еще…

С башни над воротами что-то крикнул дозорный. И что-то было в этом голосе такое, что все оглянулись и замерли.

Небо очистилось, и над головами висели Четыре Сестры, раздувшиеся, словно утопленники.

Женщина в толпе закричала. Гартан сжал кулаки.

— Времени у нас меньше, чем мы думали, — прошипел Фурриас. — Гораздо меньше. Я о таком даже не слышал. Даже предположить не мог…

Из-за стены донесся многоголосый крик.

— Коготь! — Гартан обернулся, высматривая сотника. — Коготь!

— Он людей поднимает, — сказал Лис. — Сказал, нужно слободу успокоить. А то такое начнется…

До утра никто не уснул. Егеря, арбалетчики и наемники метались среди домов слободы и успокаивали людей. Некоторых приходилось вязать, а двоих пришлось убить. Женщины голосили, матери пытались спрятать детей, старики молились… Скотина бесилась, десяток коров сломали ворота сараев и вырвались на улицу. Они неслись, не видя ничего перед собой, сбили с ног нескольких человек, добежали до ворот и бились в них, пытаясь проломить, пока стражники не открыли створки.

Когда наступило утро, солнечный свет в замок так и не попал. Солнце, встав из-за гор, почти сразу же скрылось за Четырьмя Сестрами. Люди видели вдали освещенные солнцем горы и лес, но замок и слобода оставались в тени.

Тень широкой полосой лежала от диких земель, через горы, к замку.

— Темная Дорога, — сказал Гартан, стоя на площадке донжона.

Отсюда было хорошо видно, как тень от Четырех Сестер застыла на земле.

— Которая ведет к Концу Мира, — проскрежетал Фурриас. — Но мне отчего-то кажется, что тень заканчивается на замке…

Голос вдруг прервался, превратился в сдавленный хрип. Гартан оглянулся — инквизитор стоял на коленях, сжимая голову руками, и хрипел.

— Что с тобой?

— Больно… — прохрипел Фурриас.