— Быстро, — прошептал Андрон, сдергивая с Алика одеяло. — Оттащи его и усади на стул около палаты. Только так, чтобы не грохнулся на пол. Надо, чтобы никто не заметил отсутствия охранника.

Андрон подкрался к двери палаты, открыл ее и зашел внутрь. Справа от двери, на высокой кровати лежал Влад. Андрон не сразу узнал его, так как вся голова была забинтована. Андрон тихо позвал:

— Вла-ад.

Глаза спящего медленно раскрылись и повернулись в сторону Андрона. Да, это был Влад. Этот взгляд нельзя было спутать ни с каким другим. В коридоре в любой момент мог кто-нибудь появиться, поэтому Андрон стал торопиться…

Сержант Грач был уже не молод. По милицейским меркам, даже старик. Однако, имея за плечами несколько лет службы в Афганистане и в Чечне, а также огромный опыт работы в милиции, он был незаменимым наставником молодых и крепких ребят, из года в год пополняющих ряды милиции его родного Питера. Крепко сбитого, с седыми волосами, со шрамом через всю левую половину лица и с постоянной улыбкой, Грача любили, уважали, хотя и побаивались тоже.

Но всеобщую славу принесла Грачу его феноменальная меткость. Из любого оружия, из любого положения Грач попадал в цель на максимальном расстоянии, которое позволяла конструкция того или иного пистолета или автомата. Но особое предпочтение сержант отдавал старику АКМ. Без специальных приспособлений в виде оптических прицелов и прочей ерунды, Грач поражал цель одиночным и автоматическим огнем на расстоянии свыше полукилометра. Во времена молодости сержанта это был исключительный результат. С тех пор прошло много лет. Менялись виды вооружения. Но Грач остался верен своей первой любви, с которой прошел через весь Афганистан и которая не раз спасала его от верной смерти. Правда, того автомата уже нет: его раскорежило взрывом душманской гранаты. Уже после возвращения в Петербург и поступления на службу в милицию, ему была вручена одна из последних модификаций его любимца — автомат АК-74, с которым он не расставался вплоть до сегодняшнего дня. Вот и сейчас он сидел с ним на пятом этаже дома напротив здания городской больницы, нацелив прибор ночного видения на окна палаты на четвертом этаже, в левой половине которой лежал бандит, из-за которого десять отцов семейств, не считая его — закоренелого холостяка, сейчас, вдали от семейных очагов и жен, бодрствовали, охраняя этого подлеца.

Грач низко нагнулся, чтобы с улицы не было видно, и в последний раз основательно затянулся Кентом, после чего тщательно загасил окурок и выпрямился. Тут же рука его инстинктивно потянулась за автоматом, лежащим рядом на стуле…

Дверь палаты, за которой он вел наблюдение, отворилась, и в палату зашел врач. Вслед за ним два санитара вкатили носилки, закрыв за собой дверь. Ничего странного в том, что палату иногда посещал кто-нибудь из медперсонала, не было. Не совсем понятно было присутствие санитаров с носилками. Хотя, — Грач вспомнил, — вчера лейтенант говорил о том, что утром больного должны перевезти в более надежное место, где не потребуется круглые сутки охранять его силами десяти омоновцев. Скорее всего, Егоров решил перебросить опасного рецидивиста ночью, чтобы избежать сложностей, с которыми связана транспортировка по забитым в утренние часы улицам.

Что ж, вполне логично, — подумал сержант. — Однако лейтенант мог бы и предупредить.

Тем временем санитары осторожно перенесли Влада с кровати на носилки. Врач осмотрел его и подал знак санитарам. Те, развернув тележку, покатили ее к выходу. Что-то начало не нравиться Грачу. Он быстро отвел рукоятку взведения назад и установил переводчик вида огня в полуавтоматический режим. Приложив приклад к плечу, сержант навел автомат на окна палаты.

Врач, сопровождавший санитаров, открыл дверь… и вместо того, чтобы спокойно выйти, осторожно высунул голову в коридор и оглянулся по сторонам…

Палец Грача плавно нажал на спуск автомата.