– Вы меня слышите? Немедленно возвращайтесь в Фолкрофт! У нас тут земля горит под ногами.

– Вы хотите поговорить с Харольдом Смитом?

– Я знаю, что это обычная линия, но... – На том конце провода послышались гудки – кто то прервал разговор. Римо повесил трубку.

– Папочка, я скоро вернусь, – сказал он, и Чиун с царственным видом поднял голову от своего манускрипта.

– Когда я тебя нашел, ты стоял в дурацкой подобострастной позе или лежал в грязи? – спросил Чиун. Голос был визгливым и звучал то выше, то ниже, словно гигантская лапа скребла по горному склону.

– Ни то, ни другое, – ответил Римо. – Я приходил в себя после обморока. И для нашего общества был вполне здоров. И если честно, то я был достаточно здоров по меркам любого общества. Кроме одного.

– И тогда, – проговорил Чиун, и перо с немыслимой скоростью заплясало по бумаге, но каждый образ, создаваемый корейцем, был четок и ясен, – тогда Чиун, Мастер Синанджу, увидал белого, распростертого в грязи. Члены его были слабы, глаза слепы, и на голове виднелись странные круги. Но главное, что уловил проникающий сквозь телесную оболочку взгляд Мастера Синанджу, – этот человек был слаб рассудком. Под его уродливым белолицым черепом скрывалась тупая, бесформенная и безжизненная масса.

– А я думал, что ты уже уделил мне главу в истории Синанджу, – сказал Римо.

– Я решил ее доработать.

– Хорошо, что ты пишешь это, потому что теперь я могу с полной уверенностью сказать, что вся история твоей деревни – это ерунда, вымысел и чушь. Помни, я видел деревню Синанджу. В нашей стране канализационная система куда лучше.

– Ты предубежден, как все белые или черные, – ответил Чиун и вновь перешел на возвышенный тон. – И сказал тогда Мастер Синанджу этому несчастному: «Вставай, и я исцелю тебя. Ты познаешь свой разум и свои чувства. Ты будешь полной грудью вдыхать свежий воздух. Твое тело наполнится жизненной силой, какую не знал еще ни один белый.» И понял несчастный, что на него снизошла благодать, и сказал: «О, величественный старец, внушающий трепет, почему ты одариваешь столь щедрым даром такое ничтожное существо, как я?»

– Лучше выкинь это из головы, – посоветовал Римо. – У меня дела. Я скоро вернусь.

В конце лета Нэгз Хед, Южная Каролина, мало чем отличался от раскаленной духовки. Окна проезжавших машин были наглухо закрыты, пассажиры спасались от жары с помощью кондиционеров. Прохожие, оказавшиеся на улице в этот душный, влажный день, плелись так, словно у них на ногах были пудовые гири.

Римо шел быстрой походкой. Он был чуть ниже шести футов ростом, довольно худой. В глаза бросались только широкие запястья. У него были заостренные черты лица и высокие скулы, которые оттеняли темные пронзительные глаза – по признанию некоторых женщин, от его взгляда у них сводило живот.

– Послушай, неужели ты не потеешь? – спросил его официант в закусочной, где Римо хотел разменять деньги.

– Только когда жарко.

– На улице сто пять градусов по Фаренгейту, – не унимался официант.

– В таком случае извините, забыл вовремя вспотеть, – ответил Римо. Вообще то он знал, что потоотделение – это один из способов охладить перегревшееся тело, причем не самый эффективный. А самым эффективным было правильное дыхание, вот только люди не умеют правильно дышать и начинают следить за дыханием только тогда, когда замечают какие то сбои в дыхательной системе. Правильное дыхание определяет ритм жизни и силу.

– Забавно, но я сроду не видел человека, который бы не потел в такую жару. Даже негра, – продолжал официант. – Как тебе это удается?

Римо пожал плечами.

– Боюсь, ты все равно не поймешь.