|
Потухшая было ненависть к немцам с новой силой стала разгораться в его сердце. — Шестнадцать месяцев в лагере смерти могут сильно изменить человека. Кнолль допил свой чай. Кубики льда звякнули, когда он поставил стакан на кофейный столик. Старик продолжал: — Немцы и коммунисты изнасиловали Белоруссию и Россию. Нацисты использовали Екатерининский дворец под бараки, затем как мишень для упражнений в точности стрельбы. Я был там после войны. Мало что осталось от царственной красоты. Разве немцы не пытались уничтожить российскую культуру? До основания бомбили дворцы, чтобы преподать нам урок. — Я не нацист, господин Борисов, так что я не могу ответить на ваш вопрос. Последовал момент напряженного молчания. Затем Кнолль спросил: — Почему бы нам не прекратить перепалку? Вы нашли Янтарную комнату? — Как я уже сказал, комната потеряна навсегда. — Почему я вам не верю? Он пожал плечами: — Я старик. Я скоро умру. У меня нет причин лгать. — Так или иначе, насчет последнего я сомневаюсь, мистер Борисов. Петр Борисов посмотрел Кноллю в глаза: — Я расскажу вам историю — возможно, вам это поможет в поисках. За несколько месяцев до сдачи Маутхаузена в лагерь приехал Геринг. Он заставил нас помогать ему пытать четырех немцев. Геринг привязал их голыми к столбам на морозе. Мы лили воду на них, пока они не умерли. — А какова была цель? — Геринг хотел получить das Bernstein-zimmer. Четверо немцев были теми, кто вывозил янтарные панели из Кенигсберга перед вторжением русских. Геринг хотел Янтарную комнату, но Гитлер получил ее первым. — Кто-то из солдат выдал информацию? — Нет. Только кричал: «Mein Fuhrer», пока не замерз насмерть. Я до сих пор иногда вижу во сне их замерзшие лица. Это странно звучит, герр Кнолль, но я обязан жизнью этим немцам. — Как это? — Если бы один из них заговорил, то Геринг привязал бы меня к столбу вместо него и убил бы таким же способом. Старик устал от воспоминаний. Он хотел, чтобы этот ублюдок убрался из его дома до того, как подействует слабительное. — Я ненавижу немцев, герр Кнолль. И ненавижу коммунистов. Я ничего не сказал КГБ. Я ничего не скажу вам. Теперь уходите. Кнолль, казалось, почувствовал, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, и поднялся: — Очень хорошо, мистер Борисов. Пусть не говорят, что я оказывал на вас давление. Желаю вам доброй ночи. Они вышли в прихожую, и Борисов открыл входную дверь. Кнолль вышел, повернулся и протянул руку для пожатия. Обычный жест, вызванный больше вежливостью, нежели чувством долга. — Очень приятно, мистер Борисов. Старик подумал снова о том немецком солдате, Матиасе, как он стоял обнаженный на морозе и как он ответил Герингу. Он плюнул в протянутую руку. Кнолль ничего не ответил и не двигался в течение нескольких секунд. Затем немец спокойно достал носовой платок из кармана брюк и вытер плевок в тот момент, когда дверь захлопнулась у него перед носом. ГЛАВА XIV Атланта, Джорджия Суббота, 10 мая, 21.35 Борисов еще раз просмотрел статью из журнала «Международное обозрение по искусству» и нашел раздел, который запомнил: «…Альфред Роде, человек, руководивший эвакуацией Янтарной комнаты из Кенигсберга, был арестован сразу после войны и вызван в суд советскими властями. |
