Мы попытались проанализировать мое пребывание на улице Ротмистровской минута за минутой. Конечно, Гавел подумал, что я куда-то пошла. Он не ожидал, что я схвачу фонарь и начну его освещать. Развернулась я багажником к дороге. В темноте не узнала бы никакой машины...

— Ты что, настолько наивна и считаешь — на этом «пежо» все еще красуется блямба? — съехидничала Баська. — Может, у него новое крыло и старые прокладки. За одну ночь с машиной можно о-го-го чего натворить.

— Похоже, в покушении на убийство его удастся обвинить только после второго нападения. А согласится майор или нет на второе нападение, чтоб его заманить? Честно говоря, вообще не представляю, что делать с майором.

Баська наконец перестала сосредоточенно разглядывать асфальтовый каток, отвернулась, резко выпрямилась и начала обретать свою обычную энергичность.

— Все, я решилась, — вздохнула она. — Мартину уже не помочь, как ни крути, другого выхода нет. Все мои домыслы да замыслы — к чертям собачьим. Придется срочно вернуть все деньги!

Я понимала, что Баська права, но сердце заныло — ужас как противно просто так примириться с утратой роскошной коллекции чудо-марок. Увы, логика — одно, душа — другое. Я молчала.

— Или весь наш номер вылезет наружу, или Гавел всех нас поубивает, — продолжала Баська. — Боюсь, второй вариант вероятнее. В конце концов, как ни копай, нас можно обвинить только в контрабанде, все остальное бездоказательно. Скорей у меня на голове кактус вырастет, чем хоть один валютчик поднимет шум насчет убытков. Этому паршивцу Лелику уже вернули деньги, придется отослать все остальное, и... ну, найдутся ведь смягчающие обстоятельства. Что касается марок, в тайне все едино не сохранить, Мартин теперь ни за что не поедет их выкупать. Все пошло-полетело к чертям. Столько работы псу под хвост!..

Баськины сетования были более чем понятны. Я, правда, съязвила начет паршивой организации авантюры с валютой. Ведь кто-нибудь мог поехать раньше и выкупать марки отдельными партиями. Надо было выйти на контакт с солидным филателистом или даже с фирмой. Я сама бы это сделала...

— Кто же спорит! С тобой, конечно, дело пошло бы куда лучше, — признала Баська. — Только понимаешь... эти твои пылкие чувства к милиции... К тому же ты все время занималась каким-то дном. Чего теперь охать да ахать, надо спасать положение, делай что хочешь, только организуй эту отсылку. Может, тебе лучше сбежать, скрыться, уехать куда-нибудь, например в СССР...

— Спятила? На кой черт мне ехать в СССР?

— Чтобы майор тебя не нашел. Сама понимаешь: сперва деньги надо вернуть, а потом уже кое-что и порассказать. А то получится, возвращаем денежки, потому как в тупике оказались.

— Правильно рассуждаешь, только затягивать нельзя — сыграете на руку убийце.

— Ну и что? И так знаем, кто это. А если майор за тебя возьмется всерьез, придется, хошь не хошь, отвечать на всякие дурацкие вопросы. Мне врать — хлебом не корми, а ты должна говорить правду.

Мне вдруг кое-что пришло в голову. Я с самого начала вызывала самые большие подозрения. Ну и на здоровье, пусть и дальше подозревают. Взять на себя чужую вину из одного благородства — такое законом не карается. Зато майору можно кое-что сообщить, а когда найдут истинного виновника и выяснятся все перипетии, связанные с потерей марок, какой от этого будет вред! Все равно никто никуда не сбежит.

Баська выслушала мои соображения очень одобрительно.

— Посадить он тебя не посадит, побоится, что потом получишь условно, — воодушевилась она.

— Даже если и посадит, то в сумасшедший дом в Творки, чему я особенно не удивлюсь.

— Кстати, — вспомнила Баська. — Я все удивлялась, отчего они так просто управлялись с охраной этих каналий валютчиков? Сейчас пришло на ум — Гавел действовал заодно с Пежачеком с самого начала.