Лиланте недоуменно уставилась на маленькую ниссу. Но когда до нее дошло, о чем та говорит, у нее перехватило дыхание. Понимаю , — сказала она, подошла к лежащему Томасу, встала рядом с ним на колени и вытащила из мешочка большой цветок.

Хотя лепестки стали коричневыми и сморщенными, они все еще источали слабый аромат. Лиланте поднесла их к носу Томаса, и пряный запах привел его в себя. Его щеки слегка порозовели, он открыл глаза и безучастно посмотрел на Лиланте.

— Ты должен съесть это, — сказала древяница.

Томас озадаченно взглянул на цветок, потом послушно взял его и начал жевать увядшие лепестки. Он не задал ни единого вопроса и не выказал никакого отвращения. С минуту он лежал неподвижно, потом его щеки вспыхнули лихорадочным румянцем, и все тело начало содрогаться. Мальчик закричал, точно от боли, его тонкие руки скрючились, а зрачки начали расширяться до тех пор, пока глаза не стали совсем черными, а не голубыми, как обычно. Он бросил безумный взгляд на Лиланте, потом перевернулся, колотя руками и ногами и неудержимо тряся головой.

— Что случилось? Что ты сделала? — закричала Джоанна и подскочила к нему, хлестнув Лиланте обвиняющим взглядом.

Та ничего не ответила, полными ужаса глазами глядя на бьющегося в конвульсиях Томаса. Она услышала торопливые шаги Мегэн, раздающей приказания и задающей вопросы, потом смотрела, как они уложили мальчика и всунули ему между зубами палку, чтобы он не прикусил язык.

Мегэн обернулась к Лиланте и отрывисто спросила:

— Что ты ему дала? Я видела, как ты его чем-то кормила.

— Это был цветок Летнего Дерева. Мне его дала Облачная Тень.

— Она велела дать его Томасу? — сердито спросила Мегэн.

— Нет, это были ниссы, — перепуганно ответила Лиланте.

Они повернулись и посмотрели на маленьких крылатых существ, порхающих неподалеку. В мерцающем свете только что зажженных факелов их треугольные лица казались странно недобрыми. Джоанна, всхлипнув, сделала охраняющий знак Эйя.

— В его жилах течет кровь Звездочетов! — закричала Лиланте. — Неужели вы не видите?

Мегэн резко обернулась и взглянула на Томаса. Он лежал неподвижно, хрипло дыша. Старая ведьма кивнула.

— Может быть, ты и права, — ответила она.

Томас долго лежал неподвижно и безмолвно, потом сел. Его щеки все еще горели, глаза неестественно сверкали.

— Принесите мне раненых, — прохрипел он.

Первым, к кому он прикоснулся, был Лахлан, но хотя все его раны затянулись и на гладкой оливковой коже не осталось ни следа, он так и не пришел в себя.

— Здесь что-то большее, чем просто физическое ранение, — нахмурился Томас, пробежав пальцами по всему телу и лицу Лахлана. — Он связан черными нитями ненависти, перерезать которые мне не по силам. Он пытается освободиться, но не может бежать. Думаю, его прокляли.

— Прокляли? — воскликнул Дайд.

— Прокляли и предали, — прошептала Мегэн. — Если я выясню, кто это сделал, я наложу на него такое проклятие, подобного которому еще не видела эта земля!

— Как нам снять проклятие? — воскликнула Лиланте, но Мегэн лишь покачала растрепанной седой головой.

— Никак, — отозвалась она. — Какой бы силы ни было проклятие, снять его может лишь тот, кто его наложил.

— Значит, мы должны выяснить, кто это сделал, — закричал Дайд, схватив руку Лахлана и поцеловав ее. — Ох, хозяин, ну кто мог сделать такое?

— Бьюсь об заклад, что если мы отправимся в Эрран, то найдем ответ, — ответила Мегэн, с каменным лицом глядя в темноту.