— Слушай, Бах, ты не в курсе, можно ли мне показываться местным менталистам? — обратился я к появившемуся на плече пету.

«Смотря по какому поводу, — задумчиво протянул личинус. — Для лечения — всегда пожалуйста, да ты и сам уже знаешь».

— А если нужно будет предоставить свою память? — более чётко сформулировал я вопрос. — Что они увидят?

«А, ты об этом, — ухмыльнулся Бах. — За свою память можешь не волноваться. Кстати, здесь за чтение воспоминаний отвечают по большей части ментаторы, а не менталисты. Эти ребята так просто считать ничего лишнего не смогут. Я подозреваю, они способны увидеть только то, что было с тобой уже после прибытия, причём не полностью. Обо мне, как и о Жуке и его даре, им не узнать, пока ты сам того не захочешь. Так что можешь спокойно проходить допрос, если уж будет совсем без вариантов».

— Понял, удобно, — кивнул я личинусу. — Спасибо!

«Обращайся, — махнул лапками Бах, скрываясь в моём пространстве. — В таких вопросах я разбираюсь не хуже деда, а времени у меня, как видишь, побольше!»

Поменявшись с Борисом, я вернулся обратно в гостиницу, где сразу же обсудил с Черепаховым вариант самому предложить провести проверку памяти. На мой взгляд, лучшего доказательства не придумать, особенно в этом мире, где подобные проверки едва ли не гарант правдивости. Начальник СБ такой вариант одобрил, хоть и с оговоркой, что так лучше делать только при явной необходимости. Не исключено, что дело моих оппонентов настолько шито белыми нитками, даже доказывать ничего не придётся.

В канцелярию Его Императорского Величества Петра Алексеевича Кречета мы вышли заранее, всё ещё под охраной эсбэшников, не без оснований подозревая, что игольчатые могут пойти на очередную попытку нападения. Раз уж их не остановило присутствие Черепахова, ожидать от Дикобразовых можно было чего угодно.

Удивительно, но по пути не произошло буквально ничего. На фоне недавних событий это выглядело даже странно, но я хотя бы успел немного посмотреть на столицу. В начинающихся сумерках вокруг витала весьма приятная атмосфера, что не соответствовало ситуации. Арсений Денисович, в отличие от меня, был весьма напряжён, то и дело осматривался по сторонам.

Уже стоя у входа в величественное здание, начальник СБ тяжело вздохнул и махнул своим людям, чтобы остались здесь на всякий случай.

Внутрь мы прошли вдвоём, и нас тут же взяла в оборот весьма солидная во всех отношениях женщина. На вид ей можно было смело дать как пятьдесят, так и семьдесят лет, а на вес — раза в два больше. Уж не знаю, кем она была по должности или званию, но, судя по скрипучему голосу и ровной, как доска, спине при такой-то комплекции, в молодости она явно проходила хорошую подготовку.

Пройдя в один из множества залов, в котором, помимо нас, уже собралось немало народу, дамочка отошла в сторону от двери и коротко нас представила.

— Майский Николай Александрович, глава рода Майских, назначен ответчиком по делу об объявлении войны родом Дикобразовых роду Майских, а также его свидетель, Черепахов Арсений Денисович, — повернувшись к нам, женщина указала на один из столов с табличками. — Прошу, займите ваши места. Его Императорское Высочество скоро прибудет.

Проходя к своему месту, рядом с которым предусмотрительно находилось ещё несколько стульев для «свидетелей», я внимательно осмотрел собравшихся. Большинство лиц и фамилий были мне не знакомы, но, судя по виду, люди здесь находятся весьма непростые.

Впрочем, больше всего меня заинтересовал конкретный человек — Дикобразов Григорий Петрович, который сейчас смотрел в мою сторону с непередаваемым выражением лица. Столько эмоций смешалось за раз, даже сложно было различить конкретную, но то, что моему прибытию он совершенно точно не обрадовался, было очевидно.