— Тебя что-то беспокоит, Робин?

— Пусть тебя это не волнует, — ответил эльф. — Это моя забота, и я сам за все отвечу. Не волнуйся.

Корделия еще раз встревоженно посмотрела на него, так и не поняла, что он имел в виду, пожала плечами и пошла к комоду за вышивкой.

— Ну что ж, раз нам придется ждать еще многие часы, а то и многие дни, надо как-то скоротать время.

И она уселась в ногах у Фебы, одним глазом поглядывая за девушкой, другим — за иглой, и счастливо напевая.

Ну а Грегори всплыл к каминной полочке и уселся там, скрестив по-портновски ноги, выпрямив спину и с гордой улыбкой поглядывая сверху на братьев и сестру.

Пак недовольно покосился на него. Мама запретила Грегори сидеть на каминной полочке, заявив, что если бы она предназначалась для сидения, то папа вырезал бы на ней сиденье. Папа немедленно вызвался сходить за стамеской и рашпилем, но мама остановила его сердитым взглядом и замечанием насчет пятен сажи на одежде. Папа, правда, заметил, что еще немного сажи особой погоды не сделает, но мама настояла на своем, и полочка осталась запретной зоной. Сейчас Пак вспомнил про это и хотел было что-то сказать, но подумал и махнул рукой. Одним пустяком больше, одним меньше... И он снова углубился в мрачные размышления о своей судьбе.

Тем временем наступил вечер. Когда стало совсем темно, Пак щелкнул пальцами, несколько домовых проворно зажгли камин и лампы, а потом снова попрятались в щели.

Магнусу и Джефри пришлось еще раз усыплять пленных. Феба тоже заворочалась, Корделия коротко взглянула на девицу, и та снова уснула.

Вот приблизительно так и обстояли дела, когда дверь распахнулась и в дом с радостными восклицаниями вошли Верховный Чародей и его жена.

Но радостные крики оборвались, когда они вошли в гостиную и увидели эту сцену.

Паку хватило одного взгляда на их лица, он застонал и с воплем отчаяния вылетел через дымоход.

Дети круглыми глазами поглядывали друг на друга, неожиданно догадавшись, что их поведение было менее, чем идеальным.

Затем мама все-таки закрыла рот и сделала глубокий вдох.

Папа опередил Гвен.

— Ну? И что это вы здесь устроили?

Подбородок Грегори затрясся.

— Мы... мы... больше не будем...

— Мы, честное слово, никогда больше... — пообещала Корделия со слезами на глазах.

— Мы не хотели, — виновато попытался объяснить Магнус.

А Джефри сложил руки на груди и вызывающе заявил:

— А вы нам этого вовсе и не запрещали!