Затем он встал, внимательно оглядел пса и повелительно скомандовал:

— УМРИ!

Пес дернулся, глаза его покрылись поволокой, остекленели, тело свело судорогой — он упал и через несколько подергиваний лапами замер. Я с трудом подняла огромное тело, положила в заранее приготовленное покрывало и взвалила на спину. Туша казалась каменной — и по весу, и по твердости.

— Бегом! — Взяв Дядю под руки, парни растворились в посадках, начиная обходить дом с флангов.

Я еще немного постояла для принятия бодрого вида и прекращения предательской дрожи во всем теле. Затем, чувствуя, что долго этого чертового пса держать не смогу, двинулась вперед.

Меня ждали перед воротцами — те самые двое, что сидели в фургоне.

— Зовите хозяйку, — приказала я. Они удивленно и насмешливо посмотрели в мою сторону и почтительно позвали старушку. Она вышла, опираясь на мощную руку Лаки, прямо как на фотографии. Я мысленно молила всех известных мне богов, чтобы у Наташи хватило ума понять, что Мертвяк остался в доме, вместе с двумя заложниками.

— Что не позвонила, как обещалась? — спросила Булгакова, удивленно искривляя бровь. — Надеюсь, «хвост» за собой не привела?

— Вы чего-то боитесь?

— Нет, милая, нет. Перед законом я чиста; а тот, что держит пистолеты у висков двоих ребят, со мной вовсе незнаком и вообще находится на своей личной даче. Так что пришить обоих, а затем и тебя мы успеем мгновенно.

Кроме того, я знаю, что за тобой никого нет, иначе не сидела бы здесь…

— Я принесла вашего пса. После ампулы он ни хрена не проснулся, дрыхнет как дуб. Очень тяжелый, — и выпрастала Леонида из покрывала.

Он лежал, не двигаясь, словно чучело, набитое глиной.

— Получайте своего любимого. И, пожалуйста, отпустите Сергея.

— Тихо, тихо, — махнула ладошкой старушка, при виде неподвижной псины расплывшаяся в улыбке торжества. — Посмотрим, как там… пни его ногой.

Сердце мое упало, я уж совсем хотела подавать команду, но увидела в руках у парней оружие, а также настороженный взгляд Лаки, который не спускал с меня ни глаз, ни дула своего пистолета.

Прощаясь с жизнью, я ударила пса ногой, причем больше наподдав по земле, чем по его боку… Питбуль не шелохнулся.

— Сильнее! — приказала старушка, в волнении вытягивая длинную тонкую шею. — Сильнее!

Я врезала сильнее. Пес не издал ни звука, мешком покоясь на холодной земле.

— Боже мой, неужели? — Жадно смотревшая Зинаида Андреевна поспешила направиться в мою сторону.

— Отойди, — сказал мне Лаки и пистолетом указал куда.

Старушка подошла вплотную к Леониду, посмотрела, взъерошила жесткую шерсть на шее пса, видимо, проверяя пульс.

— Подох, — довольно сказала она, — Боже ж ты мой, наконец-то подох!

— И расхохоталась. Она смеялась счастливым смехом победительницы, женщины, у которой отныне есть все, перед которой теперь склоняется весь мир, смеялась так, что даже присела на корточки, опираясь на неподвижный холодный труп, в сравнении с размерами которого она была как девочка перед волкодавом.

— Как подох? — непонимающе, громко и отчетливо начала я с нарастающими обертонами:

— Такая СОБАКА ПРОПАЛА!!!

Он выскочил из кустов немного справа, так, что всем присутствующим пришлось обернуться, чтобы увидеть его. Вместе с Дядей они увидели троих верзил с полным оружейным комплектом, включая автоматы Калашникова, которые те держали на изготовку.