– Так ты позволил им бежать?

– Да, пока они, по моим расчетам, не оказались приблизительно на середине тоннеля, длина которого составляла сто сорок метров. Тогда мы дали команду, и три грузовика пограничного патруля выехали на первую линию пограничного заграждения.

– А что же перебежчики?

– Погребены под завалом. От сотрясения, вызванного многотонными грузовиками, тоннель обрушился.

В первый раз за все время разговора на лице Штрауса появилась улыбка.

– Понятно. Хорошая работа, Хауссер!

– Спасибо.

– Рапорт о происшествии есть? – Он покосился на портфель Хауссера.

– Откуда может быть рапорт о деле, которого не было?

Штраус кивнул:

– А дальше что?

– Дальше? – Хауссер пожал плечами. – Найдется какое-нибудь новое дело. Сейчас у меня на примете несколько человек, за которыми мы ведем слежку.

Штраус тяжело откинулся в кресле:

– Может быть, еще не время открывать новое дело? Может быть, пока тебе лучше подождать?

– Чего ждать? – возразил Хауссер, отрицательно мотнув головой. – Предатели пролетариата не дремлют.

– Сейчас подули новые ветры. Не только за пределами нашей страны, но и в самой партии. Да-да, даже в ней, на самой верхушке.

– И что ты предлагаешь?

– Ты не думаешь перейти в советники?

Хауссер переменил позу и поправил складки на брюках.

– В каком-нибудь другом нашем отделе?

– Я, скорее, имел в виду наших зарубежных друзей.

Хауссер изумленно воззрился на Штрауса:

– Я даже не знал, что мы еще отправляем людей.

– А как же! В Центральную Америку, некоторые новые африканские государства, на Кубу, конечно. Много где находится спрос на наших специалистов.

– Спасибо, но я в этом не заинтересован. Моя работа – это подотдел «Зет».

Откинувшись в кресле, Штраус сложил руки на животе:

– Я сам был одно время на Кубе. За много лет до того, как образовалось отделение «Зет». Очень рекомендую эту страну. Потрясающий ром, сигары толщиной с мужскую руку, и потом, конечно же, женщины. Все очень дружелюбные. Ты когда-нибудь был с чернокожей?

– С чего это вдруг такое желание отослать меня за океан?

Штраус сделал вид, что не услышал вопроса, его взгляд принял мечтательное выражение.

– У этих женщин все не так, как у наших. Кожа у них грубее. Волос снизу черный и мохнатый и пахнет табаком. А клитор здоровенный, как сливовая косточка. Сногсшибательно. Просто сногсшибательно.

– А что, отделение «Зет» закрывается?

Штраус печально посмотрел на Хауссера:

– Не знаю. Но весьма вероятно. Когда потребуются козлы отпущения, то вполне может случиться, что полетят головы.

– Козлы отпущения? За что? Мы же герои!

– Ну да, мы герои, – произнес Штраус без всякой убежденности в голосе.

– Это ошибка.

– Это политика.

– Повторяю, это ошибка. – Хауссеру очень хотелось высказать свое мнение об отечественных политиках, но он удержался. Шумно вздохнув, он продолжил: – Если ты только не отправишь меня приказом, я остаюсь. Займусь новым делом. Найду что-то крупное.

– Отлично, – слегка улыбнулся Штраус. – Но будь осторожен.

Хауссер кивнул и поднялся.

Отдав честь Штраусу, он вышел из темного кабинетика.