– Думаешь, я твою фамилию забыл? Распишись.

Андрей получил револьвер, пачку патронов и кобуру. По примеру других зарядил семь патронов в барабан и уже хотел сунуть револьвер в кобуру, но мазнул взглядом по левой стороне оружия и замер: надпись «ТОЗ», 1934 год и номер. Он видел этот номер не раз – это был револьвер, взятый им на месте авиакатастрофы. Его облило холодным потом.

Напарник заметил, что Андрей стоит весь мокрый, понял это по-своему и посочувствовал:

– Тяжко?

– И не говори…

Андрей снял ремень, пропустил его через шлевки кобуры и снова затянул пряжку на поясе. А в голове бился номер «нагана».

– Идем, караул менять пора.

Самойлов двинулся вперед, Андрей – за ним.

Выйдя из здания, они свернули влево – там стоял небольшой бревенчатый дом.

Они поднялись по крыльцу и вошли. Слева на двери была надпись «бухгалтерия», справа – «председатель». А прямо – еще одна дверь, и возле нее стояли двое вохровцев.

– Ну, наконец-то! Где вас носит?

– Мы вовремя, – отвел упреки Самойлов. Он тщательно осмотрел замок, печать на маленькой фанерке с веревочными хвостиками и кивнул:

– Все в порядке, идите.

Старая смена ушла. Нет, ВОХР – не армия – где разводящий?

Оба встали у дверей.

В бухгалтерию заходили и выходили люди.

Через час Андрей спросил:

– И долго нам так стоять?

Самойлов посмотрел на здоровенные часы на запястье:

– Еще одиннадцать часов.

Андрей мысленно чертыхнулся. Но делать нечего, надо стоять. После, дома, он попытается разобраться в ситуации.

За весь день он только дважды отлучился в туалет. К вечеру ноги устали. Уж лучше бы бегать, ходить – даже таскать что-нибудь.

Когда их сменили и они шли сдавать оружие, Андрей спросил:

– А чего мы охраняем-то?

– Ты что, совсем дурак? Три года служишь и не знаешь? Пить меньше надо! Золото с прииска мы охраняем! Весь поселок знает, а он – нет.

Домой Андрей пришел уже затемно. Жена вернулась с работы намного раньше и уже приготовила ужин.

– Ты слышал, по радио передали, что товарищ Сталин сказал о снижении цен на некоторые товары?

– На службе радио нет – где бы я слышал?

– А у нас на работе женщины весь день только об этом говорили. В поселке, в магазине ОРСа и товаров-то нет, все по карточкам.

– Придет время, и их отменят.

– В Молотов бы съездить.

– Куда? – О таком городе Андрей никогда прежде не слышал.

– Все-таки ты на фронте контужен был! Запамятовал, что Пермь в сороковом году в Молотов переименовали? В честь товарища Молотова.

– Привык уже к Перми.

Оказывается, он на фронте был. Наверное, надо географическую карту купить, посмотреть названия городов, чтобы больше впросак не попадать.

Они поели жареной картошки с селедкой, выпили жидкого чая. Андрей чувствовал себя попавшим в нереальность: другое время, чужая служба и чужая биография. Каждое слово, каждый шаг контролировать надо, как будто идешь по тонкому льду. Одно неверное движение – и ты в ледяной воде. Даже жена чужая, но ведет себя с Андреем, как с мужем.

Учитывая, что поселок режимный, все и вся под контролем НКВД, или МГБ. Андрей просто не помнил, когда ведомство Берии переименовали.

– Леш, ты чего сидишь? Я уже посуду вымыла и убрала. Спать пора.

– Задумался что-то.

Подумать и в самом деле было о чем. Второй раз в жизни судьба его круто менялась – вроде испытывал его кто-то. Только раньше никто ему не говорил, что с ним случалось подобное.