Она взяла кубок в руку, повертела:

– Какая красота! И ценности немалой!

Вернула кубок с неохотой. Андрей отдал бы его ей, да передаривать нельзя, вроде бы подарком пренебрегли.

– Теперь к тебе.

Андрей шутливо шлепнул Полину по заду.

– Ты чего? Замуж никто не возьмет!

– Я беру, зачем тебе другой.

В избе у Полины пахло вкусным, было чисто, уютно – чувствовалась женская рука. На подоконниках в горшках стояли цветы герани, на полу – домотканые коврики.

Авдотья бросилась накрывать стол.

Полина помогла Андрею умыться, подала полотенце.

Они сели обедать. Для простого обеда стол был накрыт слишком обильно и роскошно, наверняка Полина надеялась, что Андрей придет в ее дом.

На столе стояли красные блины из гречневой муки, пироги с зайчатиной. На горячее – грибной суп, настолько густой, что в нем ложка стояла. Из мясного – гусь с яблоками и капустой, на закуску – балык осетровый, на десерт – сырники и леваши. В трех кувшинах стояли сбитень, вино смородиновое и олуй – вид крепкого пива.

Сочтя молитву, ели не спеша. Андрей каждое блюдо запивал прохладным, с ледника, пивом. Очень по вкусу пришлось. Пилось легко, в охотку, но когда стал подниматься из-за стола, почувствовал, что захмелел. Женщины лишь пригубливали вино, щечки порозовели.

Полина заметила нетвердую походку Андрея:

– Ложись, отдохни. Седмицу неизвестно где проживался, ел плохо, бедненький, устал.

Она довела его до своей девичьей кровати, усадила, стянула сапоги. Андрей рухнул на постель и уснул. Переволновался он сегодня, выпил изрядно. Олуй по крепости вину не уступит, а он кувшин трехлитровый, а то и поболе, осушил.

Проснулся под вечер с тяжелой головой. Только сел в постели, как Полина поднесла ему кружку рассола:

– Поправься.

Андрей выпил.

– Ты прямо как нянька за мной смотришь.

– Угодить хочу. Или не любо?

– Любо.

Андрей прошел на кухню, умылся.

– Я к себе домой пойду, неудобно.

– Как знаешь, ты мужчина.

Андрей оделся, обулся, откланялся и отправился домой. Ведь соседи видели, как он пришел – надо, чтобы видели, как ушел. Негоже бросать тень на девушку.

По пути зашел в знакомую харчевню по соседству. Хозяин, увидев его, выскочил навстречу:

– Кого я вижу, сам Андрей! Ну, герой, невольников освободил! А главное – с вредной бабкой разобрался, слово свое сдержал. Заходи, будь так добр, я сегодня дорогого гостя угощаю! Садись, заказывай, что хочешь!

– Мне бы пирогов рыбных с собой да крынку молока.

– Скромно.

– Мне с собой, я сыт.

– Как угодно.

Андрею положили в кузовок рыбных пирогов, завернутых в чистую тряпицу, и небольшую крынку молока. Он поблагодарил и направился домой. Пироги взял себе на утро, а молоко – домовому.

Как только вошел, поставил крынку в угол. Туда же на глиняной плошке положил кусок пирога. Сам улегся спать, поскольку уже начало темнеть. Свечи в избе хоть и были, однако зажечь их было нечем. Правда, имелись трут и кремень для розжига, но к ним надо еще сушеный мох иметь или сухие лучины.

Сон не шел, и Андрей долго ворочался в постели. Для свадьбы надо согласие родителей невесты получить, а она сирота. Дальняя родня есть, но спрашивать их согласия Андрей не собирался. Живут они, по рассказам Полины, довольно далеко, его никогда не видели, и как проходит сам обряд, он не знал. Наверное, Полина сама знает, женщины в этих делах более сведущи.

Только начал засыпать, как почувствовал рядом присутствие домового. Открыл глаза – точно! Стоит рядом.

– Рад видеть тебя живым и свободным, хозяин.