— Нет, нет, — пробормотал Борис. — Это так… знакомые попросили. Извини… Мне некогда. Ты не приходи сегодня. У меня дела. Встретимся завтра. Не сердись…

Расспрашивать о девочке позже Кристина не осмелилась. Да и зачем? Кристину этот маленький инцидент не обеспокоил и не насторожил, хотя сделал Бориса еще более загадочным. Или все чепуха, ерунда? Мало ли что ей мерещится…

— Что ты так страдаешь? — с легкой иронией, но смягчая ее ласковостью, иногда на ходу, вскользь говорила Кристина мужу. — На этом жизнь не кончилась.

Под словами «на этом» она имела в виду развал страны и, как результат, армии.

Егор хмуро отмалчивался. Он исповедовал совсем иной принцип и предпочитал жить беспокойно и избегать, как дурной болезни, даже слабой возможности быть довольным собой и своей жизнью. Нужно жить всегда влюбленным во что-нибудь, пусть порой недоступное тебе, слишком высокое. Человек становится выше ростом оттого, что тянется кверху. И вообще чем больше человек доволен собой, тем меньше в нем и в его жизни того, чем можно действительно быть довольным.

Сейчас рушилось все то, чем он жил и дышал. Его однополчане проклинали страну и власти, безразлично бросившие множество людей и семей на произвол судьбы. Армию из Германии выводили в никуда, у большинства офицеров и солдат в России не имелось ни кола ни двора. Квартир им никто не предлагал и даже не обещал. Люди злились, орали, ругались, жены плакали. Раздражение висело в воздухе, как смог, отравляющий души и легкие.

— С тобой стало невозможно разговаривать! — сердилась Кристина. — Неужели армия так много значит в твоей жизни?! Подумаешь, всего-навсего служба!

Борис очень удачно выбрал момент, вклинившись в семью Одиноковых. Словно предусмотрел и рассчитал все заранее.

— Как ты не понимаешь?! — оскорблялся Егор. — Некоторые выбирают профессию, а некоторые — жизнь! Я выбрал второе. Вот и все!

Но Кристина недоумевала. А точнее, она не хотела ничего понимать и вникать в переживания мужа. Егора утешал только Алешка, единственно родная, как он считал, привычно заблуждаясь, душа. По примеру остальных, Егор верил, что сын никогда не предаст, не станет чужим и непонятным. Не уйдет и не бросит.

Кристина стала исчезать по вечерам, возвращалась поздно… От нее пахло дорогими духами, косметикой и предательством.

Алешка хохотал, с удовольствием оглядывая нарядную и красивую мать. Ему нравилось и льстило, как маленькому мужчине, что у него такая привлекательная, останавливающая взгляды, необыкновенная мама.

Она останавливала взгляды слишком многих… Но Егор сам выбрал себе на долю такую, и винить ему некого. Впрочем, тогда, сначала в электричке, а потом на даче и в Москве она показалась ему совсем другой — грустной и потерянной, испуганно вглядывающейся в окружающую жизнь, словно не знала, что ей делать с этой жизнью и с собой. Тогда — не знала, это правда… Сегодня — знает. И это знание придавливало Егора к земле.

Кристинин блеск в глазах бесил Егора. Хотелось убить ее, чтобы покончить со всем этим тяжким мучительным бытием раз и навсегда. Убить…

И Егор написал Валюне.

Ее адрес он хранил в своей памяти неизвестно зачем.

Валюха откликнулась тотчас, словно только и ждала его письма. Она писала, что замуж так и не вышла, живет одиноко. И стала почему-то слышать голоса: то матери, то отца. Что это значит, она не понимает.

Голоса Егору не понравились. А вот Валюхино одиночество — очень. И он снова написал ей, и еще, и еще…

Я собираюсь в отставку, писал Егор. Армия развалилась, служить там больше нет ни сил, ни смысла. Жить с Кристиной тоже больше невозможно. Семья распалась точно так же, как все остальное.