Джованни кричал, пока у него хватило сил, а потом разрыдался. Неутешное горе переполняло его сердце. Ему было безумно жаль этого человека, который отрекся от мира, страдал, отказался от всех земных удовольствий, пожертвовал семейной жизнью, много лет молился денно и нощно в голоде, холоде и одиночестве… И все только для того, чтобы умереть в отчаянии, чувствуя себя покинутым Богом, которому он служил так истово и преданно.

Джованни оплакивал себя, сам того не осознавая.

Глава 54

Прошло три недели после этой вспышки ярости. Три недели, во время которых Джованни пытался потушить пламя, пылающее у него в душе. Он последовательно пережил все чувства: сомнение, надежду, муки, веру, ярость, одиночество, отрицание, печаль. После ужасной внутренней борьбы его ум и сердце пришли наконец к единому мнению: или Бог злобен и жесток, ил и Его не существует… В некотором отношении это было бы даже лучше. Джованни больше не злился и не испытывал печали. Он просто пребывал в глубочайшем отчаянии.

Воспоминания прошлого вернулись, чтобы терзать его разум. Расчувствовавшись, Джованни вновь увидел успокаивающие образы своей семьи. Когда он был в монастыре, то написал письмо отцу и брату, чтобы те не беспокоились о его судьбе. Теперь же ему захотелось узнать, что стало с родными. Джованни снова думал о Елене, и его преследовало желание хотя бы раз ее встретить. Но больше всего в эти тягостные минуты ему хотелось увидеть мессера Луцио. Джованни хотел бы раскрыть перед наставником свое сердце, рассказать о сомнениях, попросить совета. Юноша попытался представить, что философ сказал или сделал бы в подобной ситуации. Как же он скучал по своему учителю!

Однажды ночью, когда безграничное отчаяние овладело его душой, Джованни внезапно решил покончить все разом. Он приблизился к краю обрыва и долго смотрел вниз, на верхушки деревьев метрах в двадцати под ним. Затем закрыл глаза. Знакомые образы вновь возникли в его памяти: лица Елены и матери. Горько‑сладкие слезы потекли по щекам Джованни, ввалившимся от лишений и постоянного бдения. Он шагнул еще ближе к пропасти.

Юноша уже собрался было прыгнуть вниз, как вдруг перед его мысленным взором предстала Луна. Странное чувство охватило монаха – непреодолимое желание заняться любовью. Образ колдуньи овладел мыслями Джованни. Он внезапно вспомнил чарующий запах, гладкую кожу, и его тело отозвалось на воспоминания. Не осознавая, что делает, юноша закрыл глаза и стал ласкать сам себя. Он думал о женщине, которая приворожила его и подарила первое в жизни сексуальное удовлетворение. Из его груди вырвался громкий крик, звериный вопль наслаждения, который, казалось, восходил к незапамятным временам.

Больше Джованни не молился. Конечно, с его губ все еще срывались слова молитвы, но душа отторгала их. К нему вернулось желание жить, слабое, почти инстинктивное. Он занимался самоудовлетворением по нескольку раз в день, иногда думая о Луне, иногда – о Елене. Навязчивая мысль охватила все его существо – выбраться из страшного места как можно скорее.

Сделать это можно было только единственным способом – убедить монахов, живущих наверху, что он умер, и тогда один из них обязательно спустится, чтобы проверить. Он решил не съедать сразу все припасы, а оставить немного хлеба и воды про запас.

На следующей неделе он не прикоснулся к корзине с провизией. Обеспокоенные скитские монахи решили узнать, что случилось.

Тот, кто посильнее, остался наверху, чтобы крутить лебедку и спустить другого монаха вниз, к пещере. Достигнув входа, брат Никодим выбрался из сети и подошел к Джованни, который лежал на земле. Монах нагнулся и тут же получил сильный удар по голове. Джованни втащил безжизненное тело в сеть, влез сам и несколько раз дернул за веревку.

Сеть рывками поднялась на скалу. Когда она достигла вершины, Джованни высвободился и вытащил бездыханного монаха на каменистую площадку.