Изменить размер шрифта - +
 — Как же я могу не вернуться? Мама всегда возвращается к своим котяткам.

Слова застыли у нее в горле. Как она могла сказать им такое?

«Прости меня, Звездное племя!»

Она по одному перенесла котят в новую ямку и бросилась рыть следующую.

Так, шаг за шагом, ямка за ямкой, они двигались к Нагретым Камням. С каждым разом котята все меньше жаловались и плакали, все слабее брыкались и вырывались, так что когда Синегривка переносила их в последнюю ямку, они безжизненно висели у нее в пасти, словно палые листья.

— Давай пойдем домой, — еле слышно проскулил Камушек.

— Сначала мы должны кое с кем встретиться, — с напускной бодростью воскликнула Синегривка.

— С кем? — равнодушно спросила Тучка, словно ей было уже все равно, что будет дальше.

Синегривка посмотрела сквозь деревья на Нагретые камни. Желудя не было видно.

— Давайте отдохнем немножко, — предложила она и, протиснувшись в ямку, обвилась вокруг своих замерзших котят.

Они были холодные, как лед, их редкая шерстка похрустывала от инея.

— Когда мы пойдем домой? — слабенько прошептал Мошка.

— Поспи немного, малыш, — ответила Синегривка.

Мошка устало закрыл глаза. Тучка прижалась к нему.

— Это было хорошее приключение, — зевнул Камушек, зарываясь носом в лапы. — Мы выиграли?

Синегривка склонилась над ним и положила подбородок ему на затылок.

— Конечно, малыш. Вы выиграли. Обхватив детей хвостом, она крепко-крепко прижала их к своему животу. Они слишком устали, чтобы есть. Впрочем, у нее вряд ли осталась хоть капля молока.

«Я всегда буду вас любить, мои милые. Спасибо за этот месяц, который вы подарили мне», — горячо шептала про себя Синегривка.

Она принялась вылизывать их шерстки, надеясь отогреть усталые, замерзшие маленькие тела. Камушек недовольно отстранился.

— Перестань, я спать хочу!

Тучка слишком устала, чтобы жаловаться. Дыхание едва заметными облачками пара вылетало из ее пасти.

— Мошка?

Серый с белым котенок не брыкался. Синегривка принялась изо всех сил лизать его шерстку.

— Мошка!

Ее охватила паника. Она смотрела на маленький комочек, ожидая, когда тот шелохнется или над ним поднимется прозрачное облачко слабого дыхания. Ничего.

Котенок был неподвижен.

Синегривка снова заработала языком.

— Мошка, просыпайся, пожалуйста! Прошу тебя, милый. Осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. Там, на другом берегу реки, тебя ждет тепло и покой. Твой отец позаботится о тебе, обещаю. Милый мой, храбрый, любимый сыночек! Потерпи совсем чуть-чуть, умоляю тебя!

Она перестала лизать и посмотрела на маленькое, мокрое от снега тельце.

«Проснись!»

«Синегривка!»

Дыхание Белогривки тронуло ее усы. Синегривка узнала запах сестры, вдруг заструившийся в маленькой снежной норке.

«Отпусти его. Я о нем позабочусь».

— Нет! Не забирай его, умоляю!

«Он уже ушел. Ничего не поделаешь».

Синегривка в отчаянии сгребла безжизненное тельце в лапы и прижала к себе. Камушек и Тучка недовольно зашевелились у нее под ее животом, но не проснулись.

«Нет, это неправда! Мошка не должен умереть!»

«Так случилось. Я позабочусь о нем в Звездном племени».

Запах Белогривки растаял, и тесная норка вновь наполнилась колючим холодом. Мошка не шевелился.

— Синегривка? — в отверстии норы показалась пушистая морда Желудя, его теплое, чуть пахнущее рыбой, дыхание облачком пара влетело внутрь.

Быстрый переход