— Вы сейчас представляете его?

— Да.

— Я думал, что господин Вольский снова вызовет меня для предварительных консультаций в Петербург.

— Это обеспокоило бы Баварского короля и могло бы создать ненужную напряженность. Мы поставим всех перед фактом.

— Вы даже не представляете, насколько оказались дальновидны.

Я удивленно посмотрел на герцога.

— Видите этот доспех? — герцог указал на стоявший в отдалении доспех средневекового европейского рыцаря. — Я купил его на аукционе во Пскове два года назад.

Мы подошли к доспеху, который издали мог показаться живым человеком, застывшим у стены. На металлическом нагруднике был выгравирован орел, хищно распахнувший клюв.

— Я не очень разбираюсь в европейском оружии, — сказал я, — но, кажется, этот доспех не представляет большой исторической ценности.

— Вы совершенно правы, — ответил герцог. — Типичный доспех тевтонского рыцаря тринадцатого века. Стоил он недорого. Для меня интересна его история. Он принадлежал одному из рыцарей, участвовавших в осаде Пскова в тысяча двести сорок втором году. Рыцарь был пленен, а доспех достался русским в качестве трофея. Для меня это символ. Символ длившегося многие столетия немецкого давления на восток.

— Ничего удивительного. Как и любая развивающаяся система, германская нация расширяла свой ареал.

— Да, расширяться на восток было проще, — усмехнулся герцог. — Сейчас уже мало кто помнит, что пруссы — это славянское племя, Пруссия — земля славян, Берлин — одна из славянских столиц, а Бранденбург некогда именовался Бранный Бор... Наши предки прошли всю Прибалтику и так и не сумели покорить Русь.

Я терпеливо выслушивал излияния герцога, зная его пристрастие к историческим экскурсам.

— Пожалуй, последней попыткой сделать это было нападение Гитлера на Российскую империю. Так и не понимаю, почему сумасшедший Адольф решился начать войну на два фронта. Ведь он знал, чем это кончилось для Германии в Первую мировую войну.

— Он знал, что Россия просто не может остаться в стороне от общеевропейского конфликта, — ответил я.

— Однако в войну вы вступать не спешили.

— В обществе еще было сильно воспоминание о революции, к которой привела Первая мировая война.

— Однако, насколько я знаю, после падения Парижа Россия приготовилась напасть на Германию, в случае немецкого десанта через Ла-Манш.

— И уже стянула войска к западной границе, — подтвердил я. — Это и погубило. Когда Вермахт скрытно перебросил свои части на восток и напал, он встретил части, готовые не к обороне, а к нападению. Генштаб так и не поверил, что Гитлер отважится на войну на два фронта. В итоге разразилась катастрофа сорок первого года. Мы потеряли Минск и с трудом удержали Киев. Да и сама война была необычайно кровавой. Погибло пять миллионов подданных империи.

— Вас спас профессионализм русского офицерства, — поддержал меня герцог. — После столь тяжких поражений удалось наладить оборону и перейти в контрнаступление. Впрочем, хочу заметить, что Россия приобрела в войне больше чем кто-либо. До этого в Евразийский союз, который фактически является завуалированной формой большой Российской империи, входили только Туркестан, Азербайджан, Грузия и Армения. А с сорок пятого по пятьдесят первый год вы включили в него всю Прибалтику, Польшу, Пруссию, Финляндию, Чехословакию, Венгрию, Румынию, Грецию и Болгарию.