Окрестности заливал бледный призрачный свет, исходящий от купола Барьера. Иван присел, глядя, как беззвучные вспышки рвут небеса, подсвечивают облака, выхватывая из мрака клубящиеся эфемерные фигуры.

«Сталкеры уже не люди…» – Фраза Новикова засела в сознании.

А кто же они?

Огромные объемы имплантированной информации, которая могла потребоваться по ту сторону Барьера, пока что не находили осмысленного понимания. Там, за рубежом гравитационной аномалии, властвовала вырвавшаяся из-под контроля людей техносфера. Сталкеры научились противостоять ей, но почему кто-то решил, что они утратили все человеческое?

Новиков наверняка все усложняет. Там – он взглянул в сторону источающей бледный свет стены – лежит неизвестная нам земля, где условия выживания давно перешагнули грань экстремальных. А люди приспособились к ним, стали жестче, но вряд ли утратили все человеческое.

Откуда у боевого офицера, прошедшего через множество горячих точек, такие мысли? Разве мало он видел жестокости и бесчеловечности?

Очередная вспышка пронзила мутную стену уплотненного воздуха прожилками энергетических разрядов, на миг превратив Барьер в нечто осязаемое, похожее на зеленоватый мрамор.

Там неизведанная территория. Явление, которого мы будем страшиться, пока не сумеем постичь.

Шершнев еще долго сидел, глядя, как беззвучные молнии освещают окрестности, выхватывая из ночной тьмы горы металлического хлама.

Нацеленный на выполнение задания, он пока что не понимал главного – там, за Барьером, уже не Земля.

* * *

Утро выдалось погожим, солнечным.

В расположении 117-го батальона царила деловая суета, был слышен рев тяжелой техники, в небе над расположением части дважды проносилось звено модернизированных Ка-85 «Пустельга».

Тускло сиял Барьер. Если в ночи стена воздуха, уплотненного в толще гравитационной аномалии, выглядела угрожающе, то сейчас лучи теплого майского солнца стирали остроту ощущений. Туман в низинах уже рассеялся, и серая клубящаяся, пульсирующая масса выглядела как атмосферный фронт, изредка подсвечиваемый зарницами молний, бьющих где-то в его толще.

У распахнутых ворот ангара застыли боевые машины. Облитая черным глянцем активной брони БМД резко поворачивала башню, тестируя приводы наведения. Спаренное импульсное орудие и тяжелый лазерный излучатель обеспечивали достаточную огневую мощь для успешного противостояния «изделиям техноса». Кроме того, адаптированная к условиям отчужденных пространств машина была оснащена двумя генераторами электромагнитного импульса, по бортам располагались сборки пусковых ракетных установок и устройства сброса ложных целей.

Слабым звеном боевой машины считалась кибернетическая составляющая. Современные автоматические системы, давно и по праву господствующие на полях сражений, на границе Барьеров уступали место человеку. В непредсказуемых условиях отчужденных пространств электроника часто отказывала. Обилие аномальных энергополей, блуждающие искажения, сотни иных пагубных для кибернетических устройств факторов в первые годы после катастрофы стали причиной массовых потерь техники.

Лейтенант Рыжов прохаживался вдоль борта боевой машины, нетерпеливо поглядывая в сторону штабного здания. Как и предполагал Шершнев, на его сосредоточенном лице не было заметно следов похмелья. Современные препараты действительно творят чудеса.

– Чего ждем? – Лейтенант Дягилев, механик-водитель ведущей машины, по пояс высунулся из люка в лобовом скате брони.

– Да новый ротный, будь он неладен. – Рыжов сплюнул. – Вчера только прибыл, а все туда же. Сидел бы себе в штабе, так нет, нервы ему пощекотать захотелось.

– Так ты сегодня у нас типа заместитель?

– Рот закрой, – огрызнулся лейтенант и, чтобы не продолжать неприятный для него разговор, медленно направился вдоль колонны, придирчиво осматривая выстроившуюся технику.