Посреди недели ей внезапно пришло в голову, что Феттерсы могут даже и не знать, что Парсифаль был геем, и думать, что в Лос-Анджелесе они встретятся с женщиной, которую он любил. Почему бы и нет? На один день она станет невесткой. Звание вдовы это и предполагает. А на самом-то деле вдовой должен был стать Фан. Он прибрался бы в доме сам, вымыл бы окна с уксусом. Он не видел никакого смысла в том, чтобы заказывать готовую еду, и мог целый день убить, бродя по рынку, выбирая самые свежие мидии и розмарин. Поживи он подольше, устроил бы эту встречу самым лучшим образом. Его мягкость обезоруживала всех, с ним всем было хорошо и легко. Он бы не сердился, не раздражался, а принял бы этих людей тепло, помня, что потеря у них с ним – общая, принял бы со всей искренностью, не замутненной уродливым желанием доказать, что его чувство к Парсифалю сильнее, чем у всех прочих. Сабина сняла с себя платье – чересчур уж нарядное, словно напоказ. Надела черные льняные брюки и плотную синюю блузку. Повесила на шею кулон, подаренный Парсифалем на сорокалетие, – миниатюрную эмаль с изображением Девы Марии, лицом пугающе похожей на Сабину.

Возле терминала аэропорта водители лимузинов, все как один с темными усами и в еще более темных очках, держали над головой плакатики с именами. Сабина подумала, что и ей, наверное, стоило бы запастись таким плакатиком с фамилией «Феттерс», но потом решила, что и без этого с легкостью их вычислит: вид у них будет растерянный, а сходство с Парсифалем сразу бросится в глаза. Сабина размазала по ладони немного помады и подкрасила щеки. От прибывшего самолета тек поток пассажиров. Некоторых тут же встречали объятия – кого просто теплые, а кого пылкие. Другие целеустремленно направлялись к главному входу или, задрав голову, изучали информацию о пересадках на транзитные рейсы. Люди все шли и шли. Казалось, им нет числа.

– Господи, – сказал женский голос рядом. – Ассистентка!

Небольшого роста, округлой формы фигура – видать, на кукурузе росла. Седые волосы совсем недавно укладывали – на макушке следы от бигуди.

– Миссис Феттерс?

Женщина схватила руку Сабины и крепко сжала. Глаза за стеклами очков наполнились слезами.

– В самолете я сказала Берти: «Как мы узнаем ее?» – но как вас не узнать? Я узнала бы вас где угодно, взгляни, Берти, это же ассистентка!

В Берти Сабина уловила сходство с Парсифалем – слабое, словно стертое. На вид – лет тридцать, без скидок. Хорошенькая, но лицо невыразительное. Тоже недавно завилась – кудрявая каштановая грива с высветленными желтыми прядями доходит до лопаток.

– Рада познакомиться, – сказала Берти, энергично тряхнув руку Сабины.

Миссис Феттерс потянулась к лицу Сабины, словно намереваясь коснуться его, но тут же отдернула руку.

– О, вы такая красивая! Значит, жизнь у него сложилась хорошо, если женился на такой красавице!

Долго копившиеся за стеклами ее очков слезы вдруг прорвались и хлынули по щекам.

– Надо было мне раньше догадаться, кем окажется его жена! Вы на шоу Джонни Карсона с ним познакомились?

– Вы знаете меня по тому шоу? – спросила Сабина. Пассажиры, спешившие наперегонки к своему багажу, толкали их. Мимо прошествовало семейство индийцев, и Берти повернулась, чтобы получше разглядеть женщину в золотистом сари.

– Да, конечно. Хотя и не знали, что вы – пара. Мы думали, что ассистенток прямо на шоу и распределяют.