— А это не я придумал, газеты читать надо, Костя. Вспомни, три года еще назад, гаишник-лейтенант из Тамбова, что ли? Или из Саратова? Останавливал на трассах машины, убивал водителей, а грузы продавал. И компания у него была подходящая — все, как один, из «правоохранителей». Так что термин еще от них пошел.

— Ну, положим, и не от них, а из мифологии, из народных поверий. Но это, Саня, уже из области отвлеченных препирательств. Послушай, кажется, там этот Чистяков, да? Ах нет, Гостюхин! Ну, глава Главного управления, приличный мужик? Я думаю, нам удастся сделать таким образом, чтобы и он завтра получил отмашку от своего министра. Как раз в плане нашего недавнего разговора. Но ты там, как я понимаю, пройдешь в качестве свидетеля. А главная твоя задача — еще не забыл? А то я чувствую, что вы там какие-то детективы разыгрываете, а расследование топчется.

— Уже не топчется, Костя. Есть конкретные результаты.

— Вот и отлично, звони…

А сегодня, едва закончил разговор с Филиппом Агеевым, раздался звонок по городскому телефону.

— Александр Борисович? — поинтересовался приятный женский голос. — Борис Сергеевич Фадеев просил вам передать, что ждет у себя к трем часам. Что ему сказать?

— Буду обязательно. Если можно, машину, пожалуйста.

— Но у вас же… — удивилась секретарша. — Ах да, извините! Конечно, конечно!

Вот так, ступай, Александр Борисович, в свидетели! И вещдоки все — с собой…

А машина-то ему, собственно, нужна была лишь для того, чтобы те, кто слышали сейчас его разговор с прокурором, поняли, что перехватить его не удастся. Если, конечно, внаглую не полезут. Ну а на этот случай у нас есть… кто сегодня дежурит? Володя или Сева? Значит, свободный — рядом.

Но обошлось без эксцессов.

С Фадеевым он уже встречался, когда только прилетел сюда. Прокурор произвел неплохое впечатление и местным таким царьком тоже не выглядел.

Турецкий явился подчищенным, подмазанным, скрывая изъяны на лице под темными очками. Борис Сергеевич понимающе усмехнулся, пожимая руку.

— Ну что ж это за порядок у нас такой? — несколько сокрушенно начал он. — Тут прямо разбои происходят, Москва все знает, а я даже и не в курсе! Александр Борисович, я надеялся на взаимопонимание!

— Тактика, Борис Сергеевич, — улыбнулся Турецкий в ответ. — Не я, кстати, придумал. Да ведь и вам надо было в какой-то степени развязать руки. Вам, Гостюхину…

— Все правильно, молодцы. Я уже разговаривал с Иваном Ивановичем. Начнем немедленно и сообща. Показывайте, что у вас… О господи!.. Много там? Надолго? Или, может быть, лучше перенесем демонстрацию фильма прямо в кабинет Ивана?

— Все подряд совсем не обязательно, можно и выборочно. Но все равно… не меньше часа, думаю. Вероятно, вы правы, зачем шарманку крутить дважды?

— Тогда поехали! — И Фадеев решительно поднялся…

И вот снова на экране эпизод детектива…

«— Слушайте! Вы там аккуратнее работайте, не переборщите, вашу мать!

Это кричит Серов, опираясь на раскрытую дверцу «Волги».

— А чего его жалеть? Может, еще в жопу поцеловать?

Веселый сержант резко дергает за волосы голову Турецкого и бросает ее лицом на асфальт, кричит:

— В отрубе!..»

Зрители разом оборачиваются к Александру Борисовичу, он вежливо снимает очки.

— М-да-а… — мычит генерал.

«— Давай сюда его ксиву! Базар не кончен, он нам еще и бабки отстегнет.

Один из «братков» протягивает руку к сержанту, но тот кричит в ответ:

— Ты со своей бля… тачкой вали отсюда к ё… матери! Ксиву ему, бля.