— Господи, бедный Орлов! Уж он ли не был дальновидным?..

— Он был по-своему уникален. Но при этом, как и всякий обычный человек на его месте, обладал и достаточной силой, и определенными слабостями. Вот почему мне иногда казалось, что самые крупные сложности он создавал себе сам. По службе, как мы уже с вами договорились.

— Разве? — Турецкий улыбнулся. — Ах ну да… Наверное, так оно и есть: у одних жизнь, а другим — вечная служба… Что совсем не одно и то же. Но мой сегодняшний собеседник, которого вы мне подсунули, этого не понимает… Зато и вас тоже терпеть не может! — Турецкий засмеялся с некоторым даже вызовом. — Считайте это обстоятельство оправданием для себя. Рейман скептически хмыкнул и развел руками.

4

Мобильник «проснулся», когда в нем никакой нужды не было. То есть все необходимые телефонные переговоры Турецкий провел, со всеми и обо всем договорился.

Решили, что будет, вероятно, действительно лучше, если Рейман прилетит вместе с вдовой, как бы сопровождая ее, чтобы помочь собрать вещи, а также решить остальные проблемы переезда в Москву. Говорить о губернаторском доме не приходилось вообще: служебная, по сути, площадь, а свято место пусто не бывает, значит, в крае надо будет проводить выборы нового губернатора. И на этот стул претендентов найдется немало — слишком уж шикарный и жирный кусок вдруг отломился. Вот и въедет вскорости в ставшее привычным жилье новый человек и переделает все тут по-своему, в соответствии с собственным вкусом. Но это дело будущего, хоть и недалекого, а жить-то надо дальше. И думать об этой жизни всерьез. Так что проблем осиротевшей семье хватит выше крыши…

«Главный авиатор» Сергей Сергеевич Нефедов назначил вылет на раннее утро, чтобы с учетом поясного времени постараться прибыть на место хотя бы к середине дня. Турецкого такой вариант тоже устраивал, поскольку все необходимые ему службы еще не разбегутся по домам. Следовательно, и день зря не пропадет, можно успеть наметить какие-то встречи, договориться с нужными людьми, да и вообще распланировать те несколько дней, которые он собирался провести в Сибири. Надолго задерживаться он вовсе не собирался. А с окончательными выводами аварийной комиссии, которая продолжает трудиться и на месте падения вертолета, и на одном из стендов авиаремонтного завода, куда доставили все собранные детали разбившейся машины, можно будет, в конце концов, ознакомиться и в Москве. Тут прав и Нефедов, предполагая, что «важняку» вовсе не обязательно бродить у места катастрофы, если, разумеется, у него нет на то серьезных соображений, и Александр Борисович — тоже, ибо некоторые соображения он все же имел. Не настолько, правда, глубокие, чтобы ради выяснения отдельных вопросов поселиться в Восточной Сибири надолго. Тем более что и «соображения» его были в большей степени связаны с политикой, нежели, к примеру, с «трудным характером» покойного губернатора, на что упирает большинство аналитиков происшествия. Он, мол, приказал, ему не осмелились возражать. А оказывается, ничего он не приказывал, следовательно, и возражать было некому. Что-то другое стало причиной неожиданной катастрофы. И дать ответы на длинный ряд вопросов в конечном счете могли только те, кто остались живы после падения машины. Или, вернее, те, кто захотят ответить. И это не одно и то же…

Словом, когда большинство завтрашних проблем было обдумано, взвешено, но… увы, пока не решено, заверещал «проснувшийся» мобильный телефон в кармане. Голос абонента был мягок до вкрадчивости, но и достаточно при этом настойчив, что сразу насторожило Турецкого.