И теперь «важняк» стоял возле широких ступеней провинциального «Хилтона», ожидая адвоката, сообщившего из местного аэропорта, что он уже едет. Белкин предложил сразу двигаться дальше, в какую-то забавную, по его словам, «резиденцию», где есть буквально все, что угодно душе. Отчего же не согласиться? За спрос ведь денег не берут. Правда, есть и другая присказка: за вход— рубль, а вот за выход… Но тут уж, видимо, как кому фантазия подскажет…

Итак, он стоял на самом солнцепеке — конец апреля здесь выдался чрезмерно жарким и сухим, ни намека на какой-нибудь освежающий дождичек — и посматривал на часы: Белкин должен был подъехать уже с минуты на минуту.

Но первым, кого он увидел, был Филипп Агеев. Невысокий, щуплый на вид, он спокойно выбрался из-за руля неприметных таких, серых «Жигулей» шестой модели, которые остановил метрах в пятидесяти в стороне, обошел машину, зачем-то пнул ногой оба передних колеса и лишь потом поднял как бы случайный взгляд на Турецкого. Но не сделал никакого движения навстречу. Не стал проявлять инициативы и Александр Борисович, только с усмешкой наблюдал за действиями сыщика. А тот, словно бы невзначай и уж вовсе безадресно, мотнул слегка головой в сторону магазина, занимавшего правое крыло первого этажа отеля, и отправился туда.

Александр Борисович постоял, еще раз поглядел на свои часы, покачал головой с явным осуждением, а затем, похлопав себя по карманам, «вспомнил», что сигареты кончились. Вот и предлог заскочить в магазин.

Встретились они уже в небольшой очереди перед кассой. У Фили торчали из карманов две бутылки пива, а Турецкий держал в руке блок сигарет «Честерфилд».

— Откуда машинка-то? — негромко спросил Александр Борисович вместо приветствия.

— Старые контакты. Позвонил из Москвы, попросил обеспечить. Это — потом. Какие планы?

— Жду Белкина, поедем куда-то в «резиденцию»…

— Знакомо. Расслабляться?

— Понятия не имею. Скорее, думаю, торговаться, я слишком большую сумму заломил. И у меня имеются еще дополнительные условия. Вот тебе список тех, с кем будем встречаться. — Турецкий достал из кармана вчетверо сложенный листок с фамилиями, адресами и краткими характеристиками — что за человек и чем занимается. — Погляди, прикинь. Бабки есть?

— Пока да, — хмыкнул Филя. — Номер твоей мобилы мне известен, запоминай мой. — И он продиктовал цифры своего телефона. — Освободишься — звони, и я подойду, проверю, что там у тебя в номере. Но будь, осторожен, здесь секут такие суки… А твоего адвоката я видел, летели вместе, так что он будет тут совсем скоро… Ах ты, моя красотка! Ах, крохотулечка! — почти запел он, оборачиваясь к толстухе кассирше, которая как-то сразу расцвела, а то сидела сердитая, и выставил перед ней две бутылки пива. Потом что-то шепнул ей в самое ушко, отчего она захихикала, кокетливо задвигала полными плечами и небрежно швырнула пробитый чек в корзинку.

«Вот так надо охмурять этот контингент!» — словно бы сказал взглядом Филя, расплатился и, забрав свои бутылки, ушел.

Белкин уже подъехал. Во всяком случае, у входа в отель стоял теперь большой черный «мерседес», а адвокатам уровня Зория Августовича, вероятно, других машин в провинции и не полагалось. Вот тут уж действительно положение обязывает.

Турецкий подошел, увидел его и изобразил легкое удивление, которое любой смог бы истолковать следующим образом: вот только на минутку отошел, а тут и вы, любезный! Какая неожиданность! Точно то же самое сыграл и Белкин. С той разницей, что он немедленно выбрался из машины и шагнул навстречу следователю с дружески распростертыми руками — обняться, что ли, решил прилюдно? Или и этот акт кем-то фиксируется? Нет, обошлось без объятий, просто дружески пожали руки, после чего, следуя приглашению адвоката, Турецкий сел на заднее сиденье шикарной машины.