— Меня — да, — как-то вынужденно засмеялся Белкин.

И вот только теперь, по этой его невольно прорвавшейся, слегка облегченной интонации, Турецкий догадался, что адвокат там не один. Вполне возможно, что рядом с ним как раз и находится пресловутый Бугай, реакциями которого на просьбу Турецкого, вероятно, и руководствовался в данный момент Зорий Августович. Тем лучше.

А новый, почти незаметный, прокол адвоката, этот го многоопытного иезуита, спровоцированный, скорее всего, реакцией Бугаева, окончательно утвердил Александра Борисовича в его неожиданной догадке.

— В принципе мне не хотелось бы… — совершенно другим, деловым уже тоном заговорил адвокат. — Да, не хотелось бы, правда, предварять… окончательное решение того человека, имя которого вы мне сейчас назвали, но… Я, конечно, постараюсь, исключительно ради уважения, из любезного к вам отношения, Александр Борисович, найти… э-э… подходы к этой значительной фигуре, что будет достаточно непросто, вы понимаете… Однако я ж ведь вам обещал свое содействие во всех вопросах, связанных с известным расследованием, не так ли? И если мне не изменяет память, вы его достаточно благосклонно приняли…

— Ни вам не изменяет, ни мне, — с улыбкой проговорил Турецкий, что не должно было остаться незамеченным интонационно.

— Вот-вот… Давайте тогда попробуем определиться со временем поконкретнее… Это все предварительно, вы понимаете?

— Разумеется!

— Скажем, в десять вечера вас устроило бы?

— Только в том случае, если это устраивает Николая Степановича, можете так и передать ему.

— Э-э… ну да, естественно, если мне удастся…

А вот в этом Турецкий уже не сомневался. Не сам же назвал этот вечерний час Белкин. Осталось уточнить место встречи. Интересно, что сейчас предложит Бугаев? «Резиденцию»? Или собственный дом, где он будет чувствовать себя как в крепости? Впрочем, Филя говорил, что «резиденция» теперь его второе прибежище. Ну давай же, адвокат, колись!

Скажите, мой дорогой, вам понравилось то место, где мы с вами уже встречались?

— Это вы о так называемой «резиденции»?

— О ней самой.

— А что? Приятная атмосфера, уютно, не шумная публика… Так я подъеду?

— Могу лично обеспечить доставку, — слишком уж поторопился адвокат.

— Ну что вы, Зорий Августович! Я не могу до такой степени утруждать вас, все-таки отчасти… пожилого человека. Я помню дорогу. Да и транспортом обеспечен.

— Ну как знаете, как знаете… Тогда до новых встреч!

«Опять ты торопишься… Или уже разговор с Бугаевым тебе не нужен?»

Опомнился Белкин. Сыграл ту самую старческую забывчивость, в которой его слегка и чисто по-приятельски как бы упрекнул Турецкий.

— Так я позвоню вам на мобильник, чтобы окончательно согласовать, да?

— Буду ждать с нетерпением. Всего вам доброго и примите мою искреннюю благодарность за содействие.

— Ну что вы, не стоит, право…

— Стоит, стоит, — сказал Турецкий и положил трубку.

Серов молча глядел на него. Александр Борисович невольно усмехнулся. Ему показалось, что он наконец-то разглядел в глазах следователя человеческое понимание.

— Он дважды прокололся, Александр Борисович… — сказал Серов негромко.