Она на секунду повернулась туда, где не было камер, и заметила позади Николь Кидман и Кита Урбана, выходящих из длинного черного «эскалейда». «Что вы к нам привязались? Вон знаменитости идут!» — хотелось завизжать ей. Отвернувшись — глаза уже немного привыкли к постоянным вспышкам, — она разглядела бесконечное море красного цвета. Какой же длины эта дорожка — миля, две, десять? Люди, которые шли далеко впереди, держались естественно, даже расслабленно. Они стояли группами по три — пять человек, болтали с репортерами или друг с другом, умело позировали для снимков, сверкая ослепительными, профессионально усвоенными улыбками. Неужели этому можно научиться? Сумеет ли она так же? А главное, дойдет ли она, доживет ли до конца этой немыслимо длинной ковровой дорожки?

И вот они двинулись вперед. Брук ровно ставила ноги в босоножках одну перед другой и шла, высоко подняв голову, с пылающими щеками, за Джулианом, который вел ее через толчею. Когда до входа в Стэйплс-центр осталась половина пути, сзади возник Лео. Положив горячие, потные руки на плечи Брук и Джулиану, он сунулся между ними и сказал:

— Впереди справа — журналисты из новостного блока «Е!». Если они попросят интервью, остановитесь и поговорите.

Брук увидела затылок низенького блондинчика, державшего микрофон перед трио юнцов в черных костюмах, на вид не старше пятнадцати лет. Чувствуя себя древней старухой, она ломала голову, кто это может быть, пока не вспомнила: «Джонас бразерс». Довольно симпатичные, если вы любите медвежат коала, но назвать их сексуальными? Соблазнительными? Способными довести миллионы девчонок до обморока одной улыбкой? Чепуха! Визжащим девчоночьим толпам стоит отыскать старые, времен «Тайгер бит», фотографии Кирка Кэмерона и Рики Шрёдера, если им хочется увидеть настоящих сердцеедов. Брук невольно покачала головой: неужели она мысленно сказала «сердцеед»? Не забыть рассказать Ноле.

— Джулиан Олтер, можно вас на пару слов? — Блондин наконец распрощался с «Джонасами» и повернулся к Брук и Джулиану. Сикрест! Такой же загорелый, как на «Американском идоле», с теплой, сердечной улыбкой! Брук готова была его расцеловать.

— Привет, — сказал Джулиан, тоже узнавший репортера. — Конечно, с удовольствием.

Сикрест показал оператору, находившемуся за его спиной, чтобы встал немного левее Брук и Джулиана. По его кивку оператор включил мощную лампу. Сразу стало жарко. Сикрест заговорил в микрофон, глядя в камеру:

— Только что ко мне присоединились Джулиан Олтер и его красавица жена Брук. — Повернувшись к ним, Сикрест взмахнул свободной рукой. — Спасибо, что нашли минуту с нами поздороваться. Должен сказать, вы сегодня великолепно выглядите.

Брук и Джулиан рефлекторно фальшиво улыбнулись. На долю секунды Брук охватила паника, когда она вспомнила, что на них сейчас смотрят миллионы зрителей страны и даже мира.

— Спасибо, Райан, — сказал Джулиан. Брук перевела дыхание, радуясь, что муж догадался назвать репортера по имени. — Мы очень рады быть сегодня здесь…

— Скажите, Джулиан, ваш дебютный альбом стал платиновым меньше чем за восемь недель. На сегодняшний день… — Сикрест сделал паузу и взглянул на маленький квадратик бумаги, который держал в ладони, — в мире продано четыре миллиона дисков. А сейчас вы выступаете на церемонии вручения премии «Грэмми». Скажите, что вы обо всем этом думаете?

Он сунул микрофон Джулиану прямо в губы и улыбнулся. Тот с удивившим Брук спокойствием улыбнулся в ответ и ответил:

— Должен сказать, Райан, это сумасшедшая, нереальная удача.