Джулиан поцеловал ее, галантно предложил взять его под руку, и, прежде чем кто-нибудь еще успел приблизиться, Брук, Джулиан и Лео вошли в здание.

— Брук, ты была великолепна! — торжествующе завопил Лео, шлепнув потную ладонь Брук на шею сзади.

— Кроме шуток, Ру, это первоклассный ответ на репортерскую провокацию, — поддержал его Джулиан: — Ты разобралась с этой тварью как профессионал!

Брук выпустила руку мужа. От его поздравлений ее замутило.

— Мне надо в туалет.

— Подожди, Брук, вас должны сразу усадить, чтобы Джулиан мог уйти за кулисы и порепетировать перед выступлением с…

— Ру, неужели нельзя подождать хотя бы одну…

Не удостоив их взглядом, Брук повернулась и отошла, пробираясь в толпе красивых, великолепно одетых людей, уговаривая себя, что никто ее не знает, и как бы ее ни тошнило, никто на нее не посмотрит и не станет обсуждать. Она надеялась спрятаться от всех и прийти в себя. Дамский туалет оказался неожиданно убогим, что в принципе характерно для Стэйплс-центра, но совершенно не соответствует уровню церемонии «Грэмми», поэтому Брук, закрыв за собой дверцу кабинки, постаралась ни к чему не прикасаться. Она глубоко дышала, успокаиваясь, и рассеянно слушала женскую болтовню у раковин.

Одна из женщин рассказывала, как заметила Тейлор Свифт и Кейни Уэст, заговорившихся на краю ковровой дорожки, и отказывалась понимать, с чего красавица Тейлор обратила внимание на эту Кейни («она же ноль без палочки, вообще никто!»). Ее подруга спорила, кому больше идут почти одинаковые маленькие черные платья — Тейлор или Майли (мнения разделились), а потом каждая из собеседниц назвала самого, по ее мнению, сексуального мужчину на церемонии (выбор пал на Джея-Зи и Джоша Дюамеля). Одной не давало покоя, кто присматривает сегодня за сыном Дженнифер Хадсон, а вторая хотела знать, почему на «Грэмми» заявилась Кейт Бэкинсейл, если ни она, ни ее муж не имеют отношения к музыкальной индустрии. Словом, обычная женская болтовня, так трещала бы и Брук с Нолой, окажись они здесь. У Брук немного отлегло от сердца, но тут собеседницы перешли к новой теме.

— Ты уже видела фотографии Джулиана Олтера? — спросила та, чей голос был неприятно скрипучим.

— Нет. Что, действительно скандальные?

— Еще какие! Она об него тем самым местом трется. На одном снимке они, по-моему, вообще трахаются под ее юбкой.

— А кто она, узнали?

— Да никто, дура какая-то. Случайно попала в «Шато Мармон».

В тысячный, наверное, раз за вечер Брук перестала дышать. В туалет то и дело заходили женщины, мыли руки, поправляли воображаемые выбившиеся прядки и освежали безупречно наложенную помаду, но Брук превратилась в слух, улавливавший только два голоса. Растравлять себя не было смысла, но любопытство пересилило. Проверив, надежно ли заперта дверца кабинки, Брук приникла к длинной щели со стороны петель. Болтушкам у раковины было лет по двадцать семь; для себя Брук определила их как старлеток, хотя ни одна не показалась ей знакомой.

— О чем он думал, занимаясь этим в «Шато Мармон»? Если уж изменяешь жене, научись прятать концы.

Вторая фыркнула:

— Да ладно! Можно подумать, есть разница, где они изменяют! Тайное всегда становится явным. Взять хоть Тайгера… Просто мужчины идиоты.

Вторая усмехнулась:

— Джулиан Олтер — не Тайгер Вудс, да и его жена, поверь мне, не шведская супермодель!

Вполне отдавая себе отчет в том, что не является шведской супермоделью, Брук тем не менее вовсе не хотела слышать об этом от других.