— Думаешь, она теперь от него уйдет? — спросила девица со слишком короткой модной челкой свою подругу Скрипучку.

Послышалось фырканье:

— Никуда она не уйдет… пока он сам не попросит.

— А кто она, училка какая-то?

— Вроде медсестра.

— Ну ничего себе! Живет такая мымра, и вдруг ее муж становится мегазвездой!

Скрипучка смеялась над этим особенно долго.

— Моему Мартину это точно не грозит. Придется самой, как всегда.

Челка выпустила последнее колечко дыма и затушила окурок о раковину.

— Этот брак обречен, — заявила она с непререкаемым авторитетом немало повидавшей в жизни женщины. — Она милая скромная мышка, а он — бог. Боги и медсестры вращаются в разных сферах.

«Диетолог я! — хотелось завизжать Брук. — Хотя бы профессию не путайте, когда лезете препарировать мой брак и разбирать по косточкам меня!»

Сплетницы аккуратно вынули жвачку, не задев подкрашенных губ, закрыли сумочки и вышли. Брук с огромным облегчением покинула свое убежище, даже не заметив женщину, прислонившуюся к самой дальней раковине и что-то печатавшую на мобильном.

— Простите за нескромность, вы не Брук Олтер?

Брук задохнулась, услышав собственное имя.

Сейчас она предпочла бы увидеть перед собой расстрельную команду очередного репортера.

Женщина повернулась к ней и протянула руку. Брук сразу узнала в ней всеми уважаемую всемирно знаменитую актрису кино и телевидения. Она старалась не показывать, что знает о ней все до последней мелочи — от многочисленных ролей в романтических комедиях до ужасного факта, что муж бросил ее на шестом месяце беременности ради какой-то теннисистки. И все же ей удалось убедительно притвориться, что она не узнала Картер Прайс. Кто, скажите, не узнает Дженнифер Энистон или Риз Уизерспун? Этому никто не поверит!

— Да, я Брук, — произнесла она так тихо и мягко, что сама изумилась печали, прозвучавшей в голосе.

— А я Картер Прайс. О Господи, я… не сразу поняла… Мне очень, очень жаль.

Брук инстинктивно схватилась за лицо. Актриса смотрела на нее с таким сочувствием, что Брук решила — произошла катастрофа с макияжем.

— Вы, конечно, слышали, о чем болтали эти дуры?

— Ну, я не особо…

— Не нужно вам слушать ни их, ни им подобных! Это мелкие, глупые, нелепые людишки, возомнившие, будто имеют полное представление о том, каково это, когда твой брак публично разбирают по косточкам. Но они понятия об этом не имеют, да и вообще ни о чем.

Хм, неожиданно, но очень, очень приятно.

— Спасибо, — сказала Брук, взяв протянутую Картер салфетку. Она даже подумала рассказать Ноле, как Картер Прайс проявила к ней участие, но тут же почувствовала себя глупо.

— Слушайте, вы меня не знаете, — начала Картер, — но я сейчас жалею, что мне в свое время никто не сказал: все уляжется. Любая история, самая пикантная или грязная, рано или поздно забывается. Стервятникам подавай чье-то горе, поэтому держитесь невозмутимо и отказывайтесь от комментариев. Все пройдет, вот увидите.

Брук, пораженная тем обстоятельством, что сама Картер Прайс стоит рядом и доверительно говорит с ней, явно имея в виду историю с бывшим мужем — одним из самых красивых, талантливых, легендарных актеров старшего поколения, потеряла дар речи.

Видимо, Брук молчала дольше, чем надо, поскольку Картер отвернулась к зеркалу, достала маскировочный карандаш и заметила, прикоснувшись к воображаемому темному кругу под левым глазом:

— Простите, я лезу не в свое дело…

— Нет! Вы ободрили меня и помыли, — заторопилась Брук, ужаснувшись, что говорит как смущенный подросток.