— Что?! Ты же безработная, тебе завтра не вскакивать в шесть утра!

Брук засмеялась:

— Благодарю за чуткость. Позволь напомнить, я не безработная. У меня по-прежнему двадцать часов в неделю в Хантли.

Нора налила себе еще немного водки и на этот раз не стала ее разбавлять.

— В Хантли тебе только днем. С какой стати ложиться сейчас?

— Ну, мне же надо пару часов порыдать в душе, найти в себе силу воли не искать в «Гугле» ту девицу из «Шато Мармон» и уснуть в слезах, когда я все-таки не выдержу и полезу в «Гугл». — Брук, конечно, шутила, но прозвучало это совсем невесело.

— Брук…

— Да я прикидываюсь! Я не какая-нибудь плакса, рыдающая под душем. И вообще предпочитаю ванну.

— Я не оставлю тебя в таком состоянии.

— Тогда спи на диване, а я лягу на кровати, Серьезно, Нола, все хорошо. Мне бы сейчас одной побыть. Мать вела себя шокирующе тактично, но не оставляла меня ни на секунду. Правда, времени мало было…

Ей пришлось еще минут десять убеждать Нолу уйти, но когда подруга наконец отчалила, Брук не испытала ожидаемого облегчения. Она приняла ванну, надела самую мягкую хлопковую пижаму и самый любимый уютный халат и легла на покрывало, перенеся в кровать ноутбук. Еще в самом начале совместной жизни они с Джулианом договорились не ставить в спальне телевизор — запрет автоматически распространился и на компьютеры, — но, учитывая, что муж не объявлялся, Брук решила,

Что вправе загрузить «27 свадеб» или что-нибудь еще, столь же мелодраматичное, сугубо женское и позволяющее на время забыть о неприятностях. Она даже подумала съесть мороженого, но решила все же не уподобляться Бриджит Джонс. Фильм оказался превосходным средством отвлечься, к тому же Брук не сводила глаз с экрана и не позволяла себе отвлекаться от сюжета. Но когда фильм закончился, она совершила большую ошибку. Даже две.

Первым кардинальным промахом стало решение прослушать сообщения на автоответчике. Тридцать три сообщения звучали почти двадцать минут, поскольку копились со дня церемонии «Грэмми». Перемена настроения после воскресенья, когда друзья и родственники звонили пожелать ей удачи, до сегодняшнего дня, когда почти каждое сообщение походило на соболезнование, поражала возражение. В основном сообщения были от Джулиана, включая шаблонное «я все могу объяснить»; мольбы и просьб в них было предостаточно, но ни в одном не прозвучало «я тебя люблю». По одному сообщению оставили Рэнди, отец, Мишель и Синтия, предлагая поддержку и всячески подбадривая; четыре в разное время надиктовала Нола, желавшая знать, что происходит, и рассказавшая новости об Уолтере, и одно от Хизер, консультанта из Хантли, с которой Брук встретилась в итальянской кондитерской. Остальные были от старых друзей, коллег (теперь уже бывших) и знакомых, причем каждое звучало так, будто кто-то умер. До прослушивания сообщений Брук плакать не хотелось, но по окончании у нее комок стоял в горле.

Вторым, возможно, худшим, дилетантским промахом было зайти на Facebook. Она догадывалась, что многие напишут восторженные отзывы о выступлении Джулиана, — не каждый день друзья по школе или университету выступают на церемонии «Грэмми», но вот чего Брук наивно не ожидала, так это водопада горячего сочувствия в свой адрес, от «ты сильная, ты справишься», как написала ей мать одной из подруг, до эмоционального «это лишний раз доказывает, что все мужики сволочи. Не волнуйтесь, миссис Олтер, мы за вас горой!!!» от Кайли. При других, менее унизительных, обстоятельствах Брук порадовалась бы участию, но сейчас сгорала от стыда: ее личная беда стала всеобщим достоянием. Брук не могла объяснить почему, но ей легче было представлять безымянные, безликие миллионы, рассматривающие фотографии ее мужа с девицей в «Шато Мармон»; когда же в курсе вся родня, подруги, коллеги по работе и просто знакомые, это чересчур.