— Заходи. — Маргарет распахнула дверь и включила свет. — Ты меня удачно застала.

Брук нерешительно вошла следом за начальницей, подождала, пока та снимет со второго ша кипу бумаг, и присела.

— Итак, чему обязана такой честью? — Маргарет улыбалась, однако Брук читала между строк. Отношения с руководством у нее всегда были хорошие, но в последнее время в них появилась напряженность.

Брук заставила себя улыбнуться в надежде, что слова Маргарет не означают заведомого отказа в ее просьбе.

— Ну что вы, какая там честь, я только хотела поговорить о…

Маргарет улыбалась:

— Еще какая честь — в последнее время мы тебя совсем не видим. Я рада, что ты здесь, мне надо кое о чем с тобой побеседовать.

Брук глубоко вздохнула, пытаясь сохранять спокойствие.

— Брук, ты знаешь, как хорошо я к тебе отношусь. Я всегда была очень довольна твоей работой — с тех пор как ты к нам впервые пришла. Пациенты тоже высоко тебя ценят, как видно из оценочных анкет, обработанных несколько месяцев назад.

— Спасибо, — сказала Брук, чувствуя, что похвалами дело не ограничится.

— Вот почему меня огорчает, что по пропускам ты поднялась с предпоследнего места на второе. Хуже было только у Перри.

Можно было не продолжать. Все уже знали, что случилось с Перри, и все с облегчением вздохнули, что хоть так закончилось. Перри переживала из-за выкидыша на позднем сроке, случившегося полгода назад, и этим объяснялось ее частое отсутствие. Теперь она снова была беременна, и врач прописал ей строгий постельный режим на весь второй триместр. Оставшимся пяти специалистам на полной ставке приходилось вкалывать дополнительные часы как бы за Перри, но, учитывая обстоятельства, никто не жаловался. Брук добросовестно отрабатывала лишний день каждую неделю и добавочный выходной на вызовах, который раньше выпадал ей каждые шесть недель, а теперь — каждые пять, но старалась не отставать и от гастрольного графика Джулиана, деля с ним радость и триумф, и все это делало расписание дежурств почти непосильным.

«Не объясняйся, не извиняйся, не оправдывайся, просто скажи, что исправишься», — велела себе Брук. Знакомый психолог как-то сказала ей, что женщины, выслушав порицание, часто пускаются в пространные объяснения, а между тем гораздо большего можно достичь, удержавшись от извинений и оправданий. Брук над этим упорно работала, но успехов пока не достигла.

— Извините! — вырвалось у нее. — У меня в последнее время… семейные проблемы, я изо всех сил постараюсь их решить. Клянусь, скоро все уляжется.

Маргарет приподняла бровь и пристально посмотрела на Брук.

— Неужели ты думаешь, я не в курсе происходящего?

— Как же, нет, конечно, просто на меня так много всего свалилось…

— С милым рай и в шалаше, — улыбнулась начальница, и Брук стало чуть легче. — Но работать кому-то надо, а ситуация вызывает у меня озабоченность. Ты за последние полтора месяца брала семь отгулов, не считая больничного в начале года, а сейчас, вижу, собираешься просить еще. Я права?

Брук просчитала варианты, что совсем не заняло времени из-за отсутствия таковых, и кивнула.

— Когда и на сколько?

— На субботу, через три недели. Я по графику работаю в выходные, но Ребекка со мной поменяется, а я отработаю выходные за нее через три недели. Поэтому фактически это только один день.

— Один день?

— Да. Это важное э-э… семейное событие, иначе я бы не просила. — Она мысленно поставила галочку прятаться от фотографов на дне рождения Кристин Стюарт в Майами, куда Джулиана пригласили исполнить четыре песни.