— Ну так давай ему поможем. — Миссис Грин протянула кредитку ассистентке, которая принесла счет. Брук схватилась за кошелек, но мать только отмахнулась.

— Поверь мне, на земле нет силы, способной изменить привычки Джулиана. Он скорее умрет, чем пойдет по магазинам. Он больше привязан к своим джинсам с футболкой, чем иные мужчины к своим детям. Вряд в «Сони» знают, с кем связались, но им не убедить его одеваться как Джастин Тимберлейк.

— Кстати, неплохая мысль. Ну, раз Джулиан ничего себе не покупает, надо ему помочь, — решила миссис Грин. Вслед за матерью Брук вышла из салона и спустилась в метро. — Подберем ему такой же ансамбль, только качеством получше. Знаешь, я кое-что придумала.

Проехав две остановки и совершив две пересадки, женщины вышли на Пятьдесят девятой улице и с подземного уровня поднялись в «Блумингдейл». Миссис Грин уверенно направилась в отдел мужской одежды.

Она подняла пару классических, чуть расклешенных джинсов с винтажной потертостью. Не слишком темные или светлые, чуть выцветшие, без раздражающих заплаток, молний, дыр, прорех или карманов в необычных местах. Брук пощупала ткань, удивившись ее легкости и мягкости. Пожалуй, даже мягче любимых Джулианом «Ливайсов».

— Ух ты! — восхитилась Брук, забирая джинсы у матери. — Да, ему понравится. А как это тебе удалось?

Мать улыбнулась:

— Я же одевала вас с Рэнди в детстве. Видимо, не все пока забыла.

Только тут Брук обратила внимание на ярлычок с ценой.

— Двести пятьдесят долларов?! Джулиан носит «Ливайсы» за сороковник! Я не могу купить ему такие дорогие.

Мать выхватила джинсы у нее из рук.

— Еще как можешь! И купишь. Возьмешь эти и еще несколько пар. А потом мы пойдем в другой отдел и купим ему мягчайшие, идеально сидящие белые футболки, лучшие, какие найдутся, и пусть они будут по семьдесят долларов, ничего страшного. С финансами я тебе помогу.

Онемев, Брук уставилась на мать. Та кивнула:

— Это важно по многим причинам, но главное — сейчас ему особенно нужна твоя помощь и поддержка.

Скучающий продавец направился было к ним, но мать Брук жестом отказалась от его помощи.

— Ты считаешь, я его не поддерживаю? Мало помогаю? С какой стати я вкалываю на двух работах четыре года, если я его не поддерживаю целиком и полностью? При чем тут несколько штанов из денима? — Брук чувствовала, что у нее вот-вот начнется истерика, но сдержаться не могла.

— Иди сюда! — Мать раскрыла объятия. — Дай я тебя обниму!

То ли из-за сочувствия, отразившегося на лице матери, то ли от незнакомого ощущения ее близости, но Брук начала всхлипывать. Она не знала толком, отчего плачет. Конечно, звонок мужа, сказавшего, что он не приедет домой еще неделю, ее опечалил, но в целом все шло хорошо, и все же слезы лились и лились. Мать обнимала ее все крепче, гладила по волосам и шептала успокаивающие слова, как делала в детстве:

— Сейчас в твоей жизни много перемен.

— К лучшему!

— Ну и что? Все равно страшно. Брук, детка, я знаю, тебе не нужно об этом напоминать, но Джулиана ждет известность. Когда выйдет альбом, и его, и твоя жизнь полностью изменится. То, что происходит сейчас, — это цветочки.

— Но мы же ради этого столько лет работали!

— Да-да. — Миссис Грин похлопала Брук по плечу и приподняла ее лицо ладонью. — Но все равно это серьезное, потрясение. Он мало бывает дома, то и дело возникают какие-то новые люди, спорят, высказывают свое мнение, суют нос в ваши дела. Станет больше как хорошего, так и плохого, и я хочу, чтобы ты была готова.

Брук улыбнулась и подняла отброшенные джинсы.