До Рокфеллер-центра доехали за несколько минут — в такую рань дороги были почти пусты. Тишину, повисшую в машине, нарушал лишь Джулиан, постукивавший пальцами по деревянной планке подлокотника. Позвонил Лео и сказал, что уже ждет их в студии. Дальше они ехали молча, и только когда машина покатила по территории центра через «звездные» ворота, Джулиан так стиснул руку Брук, что она зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

— Все у тебя будет прекрасно, — прошептала она, когда они шли в актерское фойе в сопровождении молодого человека с наушником.

— Прямая трансляция на всю страну, — отозвался Джулиан, глядя расширившимися глазами куда-то вперед. Он был еще бледнее, чем утром, и Брук молилась, чтобы его снова не вывернуло. Достав из сумки упаковку жевательных таблеток «Пепто», она незаметно вылущила две, вложила в ладонь Джулиану и велела:

— Съешь!

Они миновали несколько студий, откуда веяло арктическим холодом кондиционера, — это делалось, чтобы ведущие могли выдержать под раскаленными юпитерами. Хватка Джулиана стала нестерпимой. Они повернули за угол, прошли мимо импровизированного салона, где три женщины раскладывали фены, расчески и все необходимое для макияжа, и оказались в комнате с креслами, двумя двухместными диванчиками и маленьким шведским столом.

Брук еще не доводилось бывать в артистических фойе, и хотя на двери имелась соответствующая табличка, обстановка была выдержана в бежевых и сиреневых тонах. Зеленым в комнате был только Джулиан.

— Вот он где! — заорал, входя, Лео децибел на тридцать громче, чем надо.

— Я э-э… вернусь за вами и провожу к парикмахеру и гримеру, как только соберутся остальные участники группы, — вставил служащий, явно испытывая неловкость. — А пока выпейте, может быть, кофе, чаю… — И он вышел.

— Джулиан! Ну как мы с утра пораньше? Ты готов? Что-то не бросается в глаза, что ты в хорошей форме. Ты себя нормально чувствуешь?

Джулиан кивнул. Брук показалось, что ему Лео тоже неприятен.

— Да, — выдавил он.

Лео похлопал Джулиана по спине и повел в коридор — видимо, для секретного приватного разговора. Брук сделала себе кофе и уселась в самый дальний угол, разглядывая присутствующих и строя догадки, кем будут другие приглашенные участники сегодняшнего шоу. Маленькая девочка, судя по заносчивой мине и скрипке, которую она держала за гриф, — вундеркинд; издатель мужского журнала, вполголоса повторявший со своим агентом десять советов для похудания, которые планировалось обсудить; известная писательница женских романов с новой книжкой в одной руке и мобильником в другой, просматривавшая список входящих звонков с выражением непередаваемой скуки на лице.

В следующую четверть часа подтянулись остальные участники группы, непостижимым образом выглядевшие одновременно уставшими и оживленными. Они шумно прихлебывали кофе и по очереди уходили к визажистам, и не успела Брук спросить, как там Джулиан, музыканты разбежались приветствовать фанатов и еще раз проверить звук. Было ясное, прохладное осеннее утро, и толпа собралась огромная. Когда часов около восьми группа начала играть, аудитория разрослась до нескольких сотен зрителей, среди которых преобладали женщины и девушки от двенадцати до пятидесяти лет, скандировавшие имя Джулиана. Брук не отрывала глаз от монитора в фойе, напоминая себе, что ее мужа в эту самую минуту видит вся Америка. Подошел молодой ассистент и спросил, не хочет ли Брук присутствовать на записи интервью в студии.