Такое свидетельство доверия успокоило Джексона. Пока достаточно и этого.

— Кто тебе звонил?

— Почему ты раньше ни о чем не спросил?

— Я счел, что не имею права знать. Или имею?

Как серьезно и как красиво ее лицо, обрамленное волосами цвета полуночи! Джексону всегда нравилась эта грива вьющихся волос. Со дня их первой встречи его преследовал вид шелковых прядей, покоящихся на его руке в постели. Тейлор поняла смысл его вопроса.

— Не знаю, готова ли я впустить тебя в свой мир.

Джексон помолчал.

— Почему?

— Ты…

Как признаться в том, какие чувства он в ней пробуждает, как она отвечает на его призыв?

— Разве ты не доверяешь мне?

Ответ дался Тейлор без труда, поскольку Джексон всегда был для нее далеко не только шефом, как она ни старалась убедить себя в обратном.

— Я же здесь.

А она бы не была здесь, если бы доверие не укоренилось в ней глубоко, непоколебимо. А причина тому — убеждение, что Джексон не станет принуждать ее к поступкам, противоречащим ее воле. Джексон — защитник. А ей нужна защита от Лэнса. А еще важнее, что защита нужна Нику.

Наконец решившись, она прошептала:

— В моем мире самое дорогое — это Ник.

— Я знаю.

— Через пару дней он должен приехать из лагеря. Ты не встретишь его вместе со мной?

— Хорошо.

И в эту секунду Тейлор почувствовала сдвиг в ее отношениях с Джексоном. Поделившись с ним, она признала его права на нее и заявила о своих правах на него. Но есть ли у нее эти права, если все ее существо пронизано страхом перед угрозами Лэнса похитить ее брата?

— Ты всегда упоминала только Ника. — Большая ладонь погладила ее по волосам. Вместо страха перед столь интимным жестом Тейлор почувствовала смущение и удовольствие: рядом с ней находился ласковый и заботливый Джексон. — У тебя нет других родных?

— Настоящих — нет.

— Поясни-ка, piccola, что это значит.

Мужская требовательность, замаскированная под просьбу.

И Тейлор обнаружила, что хочет все рассказать Джексону. Перипетии его частной жизни всегда находились на виду, поэтому только справедливо, если он тоже узнает что-то о Тейлор. А кроме того, ей необходимо поделиться с кем-то, а кто у нее есть еще, если не Джексон?

Первые слова не давались, но Джексон не торопил ее. Нигде ей не было спокойнее, чем в этом коридоре, на этом ковре. Да, он хочет ее, но он никогда не станет ее принуждать, в этом она могла бы поклясться жизнью.

— Воспитывала нас мать. Меня, во всяком случае. Нику было шесть лет, когда она умерла. — Тейлор сделала над собой усилие, чтобы ее голос звучал ровно. — Мне было двадцать, и ее смерть не стала неожиданностью. Она была алкоголичкой.

И тут, к ее изумлению, Джексон подхватил ее на руки и пронес в свою комнату. Там было темно, и только за окном светила полная луна. Тейлор не произнесла ни звука, когда Джексон стянул с кровати одеяло, присел у окна, откинулся к стене, набросил одеяло на ее плечи и устроил у себя на коленях, как будто бы она принадлежала ему.

— Зачем я тебе все это говорю?

Тейлор не понимала, откуда исходит это ощущение надежности и почему ее должен пугать его источник.

— Я вижу, что тебе нужно поговорить. Этот звонок имел отношение к твоему брату?

Она удивленно взглянула на него.

— Как ты…

— Звонок тебя испугал. Ты реагируешь таким образом только тогда, когда речь идет об опасности для Ника.

Тейлор коротко кивнула.

— Звонил Лэнс, отец Ника.

— Твой отец?

Кровь в жилах Тейлор замерзла.