— Это как раз то, что вам нужно, Шелл, — сказала она, протянув руку со стаканом между плечами Сильвии и Эмили.

Я тоже так думал.

Однако я сразу же понял, что был не прав, так как погрузился в нечто вроде комы без потери сознания и заговорил вслух, обращаясь к себе:

— Это слишком много для одного человека Если Бог хотел, чтобы люди летали, почему Он не дал им крыльев? В такие моменты внутренности вспыхивают ярким пламенем. Скоро я узнаю, где мое самое слабое место. Пфф! — и…

— Что вы там бормочете? — осведомилась Лула.

— Пейте ваш бурбон, Шелл, — сказала Ронни. — А я пока смешаю вам еще одну порцию.

— Вы выглядите так, будто вам не помешала бы пара, — промолвила Эмили, вглядываясь мне в лицо.

— Пара чего?

Сильвия шагнула ко мне и взяла меня за руку.

— Выпейте и тогда сравняетесь с нами — мы на две-три порции впереди вас…

— Думаю, куда больше.

— А потом мы посидим на этих больших подушках, и вы расскажете нам, что произошло после вашего ухода.

— Значит, вы все-таки заметили, как я ушел? Я допил бурбон, Ронни взяла мой стакан и убежала. Сильвия потянула меня за руку. Когда Ронни вернулась с очередной порцией бурбона с водой, я чувствовал себя куда удобнее. Я сидел на мягкой оранжевой подушке шириной около шести футов. С одной стороны от меня поместилась Сильвия, с другой — Дайна, а Бритт свернулась калачиком у меня в ногах, прислонившись к моему колену. Другие девушки расположились поблизости на подушках и ковре.

Именно в таком положении нас обнаружила в час ночи Реджина Уинсом.

У Хэла Принса были часы с боем, благодаря которым я узнал, что миновал ровно час с начала понедельника 16 августа.

— Так я и думала! — сказала Реджина. Она выглядела очаровательно в розовом свитере с высоким воротом и белой юбке в обтяжку, но взгляд ее был сердитым.

— Привет! — отозвался я. — Что именно вы думали?

— Что вы здесь пьете. Я ведь права, не так ли?

— Разумеется. Послушайте, как вам удается…

— Я поняла, что вы вернулись, когда услышала весь этот визг и смех. Он меня разбудил.

— Я просто рассказывал девушкам забавную историю. Над шутками полагается смеяться — иначе в них нет никакого смысла. Держу пари, вы тоже посмеялись бы, Реджина. Давным-давно, когда рыцари носили пояса…

— Не хочу слушать никаких грязных историй!

— Кто сказал, что она грязная? Я сказал «забавная».

— Если ее рассказываете вы, значит, она грязная. Моя эйфория начала испаряться.

— Так как вы еще ее не слышали, — заметил я, — то как вы пришли к такому выводу — с помощью логических дедукций или танцуя на цыпочках по водной поверхности?

— Не кощунствуйте!

— А кто кощунствует?..

— Девушки рассказали мне, что вы проделывали в церкви! Вы несли крест…

— Да, — прервал я, — и могу попытаться объяснить вам, когда вы будете менее сердитой, что нет ничего дурного в использовании креста с целью помочь десяти девушкам избежать опасности. Конечно, это может вас не заинтересовать, но единственные больные места, которые у меня остались, это на правом боку и бедре, куда я прижимал крест. Тут есть о чем поразмыслить, верно?

— Вам должно быть стыдно. — Реджина огляделась вокруг, сверкая почти лиловыми глазами. — И вам, девушки, тоже! Сидеть голыми рядом с мужчиной!

У меня заболела шея, и я слегка переменил положение, чтобы смотреть на Реджину не напрягаясь.