— Возможно, он хотел как лучше.

— Наверняка. Потом он позвонил в студию и сказал, что если мы все еще хотим это проделать, то постарается вернуться и договориться с председателем другой телекомпании…

— Так я и знал! Именно это я и говорил Эду.

— Затем к нам вышел пастор Лемминг — он уже был в церкви, когда мы пришли, — и поднял страшный шум. Сказал, что если мы немедленно не уберемся со священной земли и его личной собственности, то он нас арестует, засадит в тюрьму и даже сожжет и извергнет. Не знаю, что он подразумевал под словом «извергнет».

— Зато я знаю. Примерно то же, что и под словом «сожжет». Правильнее было бы сказать «извергнет и сожжет», но это не важно.

— Ну, все забеспокоились. У пастора Лемминга много влияния…

— Не так много, как он хочет заставить нас думать.

— Когда пастор пригрозил нас сжечь, люди были готовы разойтись. Это не так забавно.

— Кто знает. А что, неподалеку от Фестуса уже что-то горело?

— Кинотеатр в Лос-Анджелесе. Там давали двойной сеанс — «Делайте, что хотите с вашими штучками» и «Приправа для придурков». Я даже не знаю, о чем эти фильмы.

— Не думаю, чтобы я хотел это знать.

— Ну, кинотеатр сгорел. Еще до того около сотни членов лос-анджелесского Эдема Церкви Второго пришествия вошли внутрь и стали орать на зрителей. Были даже драки. «Лемминги» пикетировали кинотеатр, когда он загорелся, но я не думаю, что это они его подожгли.

— Я тоже не думаю. Возможно, это сделала молния.

— Прибыли пожарные и полиция, а «лемминги» вопили: «Гори, грех, гори!» — пели гимны и мешали проезду транспорта. Парень со студии рассказал нам об этом и объяснил, что они хотят показать нашу демонстрацию, а особенно «леммингов», так как в последнее время они постоянно присутствуют в теленовостях.

— Еще бы! Они ведь не раздеваются.

— Все разошлись, кроме пастора. Ну, я рассвирепела, заявила, что мы будем пикетировать церковь, и сняла всю одежду. Тогда остальные девушки тоже разделись.

— Ну и что сделал Фестус?

— Он ударил Маргариту по голове.

— Что?! Припоминаю, что кто-то из вас сказал…

— Он схватил плакат, который несла Маргарита, и огрел им ее.

— Это сбило меня с ног! — вставила Маргарита.

— Сукин сын! — воскликнул я и добавил:

— Извините за выражение, девушки. У меня просто вырвалось…

— Ничего, все в порядке.

— Можете повторить.

— Он и есть сукин сын.

— Я сказала этому…

— Девочки, следите за вашим языком. В конце концов, здесь мужчина. Продолжайте, Лула. Что случилось потом?

— Ну, пастор начал молотить плакатом Маргариты направо и налево, и мы разбежались в разные стороны. В это время подъехали две машины — в каждой было пять-шесть человек, и все подбежали к пастору. Он указал на нас и завопил: «Займитесь ими!» Не знаю, что он имел в виду, но… мы испугались.

— Я бы тоже испугался.

— Особенно когда люди двинулись к нам. Они шли очень медленно, но мы со страху вбежали в церковь и заперли двери, бросив плакаты, одежду и все остальное. Не знаю, что со всем этим стало. Потом мы стали искать телефон, но здесь его нет.

— Значит, эти люди не бежали к вам, не пытались вас бить или хватать?

В ответ последовало несколько комментариев:

— Они вроде как подползали к нам, — сказала Дайна.