|
Затем не поленился проверить остальных. Коваль снова ощутил тошноту. — Так обязательно поступать? — тихо спросил он у Людовика, ожидающего у трубки. — Раненый буль не умирает! — просто ответил бородач, и тут трубка разразилась длинной тирадой. — Хорошо! — ответил кому?то Людовик и вернул телефон в железный ящичек, крепившийся на косяке. — Ждать минут двадцать. Слышишь, Даля? Налетевший порыв ветра принес запах большой воды. Артур вдруг заметил, что жутко натер ноги в резиновых сапогах. Он ощупал себя и убедился, что пакет с журналом не потерян, а только соскользнул на спину. Людовик присел, вытянул забинтованную ногу и принялся чистить арбалет. Даляр хмуро пыхтел папироской, быстро скользя глазами по окрестностям. Живых собак не было видно, на каркас лежащего автобуса с громким хлопаньем крыльев приземлились два баклана. Где?то вдали раздавалось заунывное мяуканье, но низкий рык больше не повторялся. Артуру показалось, что в густеющей синеве над кронами деревьев кружатся несколько хищных птиц. — Скажите, — осмелился он, — эта надпись, она давно там висит? — Какая надпись? — не понял Даляр. — Вон там, возле мечети. Насчет захоронения. В который раз он вызвал своим поведением замешательство. — Ты владеешь письмом? — почти с уважением осведомился Людовик. — Тогда прочти нам. — Там написано… — Артур откашлялся. Наорался он за последний час, а связки всё никак не окрепнут. — Там написано: «Зона строгой изоляции. Захоронение номер шесть. Въезд по пропускам!» — Это было всегда! — непонятно отозвался Даляр, катая в зубах вонючую папиросу. — Отчего умерли эти люди? — решился Артур. — С какого острова ты приплыл, приятель? — Даляр выплюнул окурок, подхватил с гранитных ступеней вещмешок. За нержавеющей дверью метро кто?то гремел засовами. — Только не говори, что научился читать в лесу! — Но я и правда не знаю! — взмолился Артур. — Мой папа об этом не рассказывал! — на ходу сочинил он. Дверь с противным скрежетом поползла вбок. Изнутри ударил поток настоящего электрического света. И в этом волшебном сиянии, словно ангел, преграждающий смертным доступ в рай, стоял огромный мужик с пулеметом Дегтярева наизготовку. Людовик, придерживая кровоточащий локоть, уколол ухо Коваля усами: — Все люди передохли от болезни СПИД, дружище! И если на твоем острове не знают, что это такое, да еще и раздают девок, клянусь мамой Рубенс, я хоть завтра отправлюсь туда! 6. Пленник Эрмитажа В вестибюле станции, кроме волосатого громилы с пулеметом, Коваль, впервые с момента пробуждения, встретил женщину. Оба сотрудника подземки одевались так, словно готовился авангардный показ мод. Но если амбал просто ограничился потертым лисьим полушубком и расклешенными штанами из портьерного бархата, то на женщине под меховой накидкой поблескивало атласное платье, а голову венчал восточный головной убор с остатками роскошного плюмажа. Они разбирают одежду из музеев, вскользь подумал Коваль. У женщины было простое круглое лицо и почти не портящие ее тяжелые очки с бифокальными линзами. В руках она держала внушительный гроссбух. — Проездные предъявлять в открытом виде! — Громила добродушно ощерился, указывая на табличку со знакомым текстом, висящую над останками турникетов. Людовик открыл подсумок и передал женщине несколько мелких предметов; та ссыпала их в металлический ящик с петлями, затем навесила на петли замок и сделала запись в журнале. |
