— Я засыпаю. Сейчас только рассветает, так нельзя. Я приеду с темными кругами вокруг глаз.

— А чего ты хочешь? Мы ведь не могли сесть на поезд до Бриндизи в полдень! Тогда мы бы опоздали на паром!

— Но ведь ещё есть самолёты! Мы так всю жизнь пропустим!

— Да-да, самолёты! У нас впереди вся жизнь! Прости, куда ты спешишь? Это путешествие взросления, понимаешь? Взро-сле-ни-я, и мы должны прочувствовать его, наслаждаться им, жить им, выстрадать его. И не строй из себя принцессу...

— Да, на горошине!

— Олли! Хватит ссориться, ты всегда в своём репертуаре.

— Эрика права. Мы – Волны. Рюкзак и немного денег в кармане!

— На какой паром мы должны сесть?

— Hellenic Mediterranean Lines. Я заказала места палубе. Лучше, чем крёсла, те неудобные, на них не полежишь. В любом случае, у нас с собой коврики и спальные мешки.

— Круто, Эрика, молодец!

— А если будет дождь? — спрашивает Дилетта.

— Ну, тогда ты промокнешь! — отвечает ей Олли, не позволяя ей продолжить. — Или возьмёт и приедет твой маленький Филиппо, чтобы защитить тебя?

— Нет, ты ведь знаешь, что он остался дома. Я уже по нему скучаю...

— О-о-о, теперь она будет нас снабжать подробностями всё время! Успокойся, никто его не украдёт у тебя, нет. Маленький Филиппо сидит в домике и ждёт тебя!

— Идиотка!

Ники надевает наушники своего айпода. Она не сняла очки, несмотря на то, что ещё рано и солнце не светит прямо в вагоне. Она скачала почти все песни Баттисти с i-Tunes. Эти слова причиняют ей боль, но это сильнее неё. Иногда боль засасывает тебя настолько, что оказывается почти привычным чувством. В окнах быстро пробегает пейзаж. Так же, как воспоминания в её сердце. Эрика бьёт её по ноге.

— Эй, детка, ты спишь? Греция нас ждёт! Для тех двоих, которые только что расстались, то есть для нас, это будет отличный праздник, отметим!

— Да-да, я его устрою вам! — Олли подпрыгивает на своёи сиденье. — Але! И только что я сказала «але», не Алекс! — кричит она.

Пара пожилых синьоров оборачивается и смотрит на неё, Ники натягивает улыбку, чтобы не обижать подруг, но потом снова приковывает взгляд к окну в поисках чего-нибудь отвлекающего, чего там нет. Поезд мчится быстро, в небе поднимается солнце. Запах каникул, свободы, лёгкости. Но он должен был быть другим. Мог быть другим. Мои подруги счастливы. Каждая нашла свою дорогу или исправила ошибки. Каждая знает, куда идти. А я просто позволяю им вести себя. Но, наверное, так и должно быть, когда тебе плохо. «Твои глаза хотят видеть всё. И остаться…. А ноги хотят бежать... мы – узники в мире, который нам даст лишь мечтать, лишь мечтать...»

А потом ночь на пароме. Затем море, солнце, шум волн. И дорога от парома. И мысли, которые не могут исчезнуть. Ники опирается на ограждения. Мимо неё проходят какие-то ребята. Парень, лежащий на деревянной скамейке, которую разъедает соль, читает старую книгу Стивена Кинга; другой – новую, Джеффри Дивера. Триллер. Ужасы. Страшилки. Ники улыбается. Снова смотрит на море. Ей не нужна никакая книга, чтобы испытывать страх. Она обхватывает себя руками. И чувствует себя одинокой. И ей бы очень хотелось суметь остановить эту слезу. И ей очень хотелось бы не любить его тогда. И ей очень хотелось бы не любить его и сейчас. Но у неё не получается. И эта слеза катится по щеке и падает в синее море, такое же солёное, как и она. Ники смеётся сама с собой. Немного всхлипывает. И старается не плакать. Наконец, у неё почти получается. Начинаются каникулы. Пошло всё к чёрту... Я не собираюсь давать этой боли завладеть мной.

Полдень. Олли только что собрала свой мешок и зевает с открытым ртом, так широко, что чуть не получает вывих челюсти.