В финале Добро поставило Зло на колени и зверски его убило. Конец.

Мне-то в популярности, казалось, и расти уже некуда, а оказалось очень даже есть куда. Хотя, поздравлениями и письмами завалили со всего Союза. А что говорить про остальных? Несмотря на свою любвеобильность, Иосиф чуть ли не рыдал, от внимания поклонниц. И прятался от их преследования, применяя все известные способы маскировки. Остальным тоже 'доставалось' от благодарных зрителей. Каким-то образом, становились известны адреса 'героев' и почтовые ящики ломились от писем, двери разрисовывались всякими сентиментальными глупостями, номерами телефонов с предложением встретиться. Я только посмеивалась, у меня такая жизнь не прекращается уже три года. Уже иммунитет выработался. Ах, да! Снегурочкой была Ленка Ромашка, теперь её тоже рвали на части поклонники. Олег Фёдорович был на седьмом небе от счастья и уже не знал, как он может меня отблагодарить. Ну, я ему помогу в этом вопросе при удобном случае. Мало ли что мне может потребоваться?

Кстати, несмотря на то, что Олег Фёдорович перебрался в Москву и давно приобрёл квартиру, Ленка наотрез отказалась переезжать к родителям, решив остаться с нами. А чего, мы не против, вместе веселее.

***

— Ну, здравствуй дочка, — приветствовал меня Леонид Ильич, — давай располагайся, я пока чаю заварю. Цейлонский у меня сегодня. А то эти охламоны, сколько не объясняю, никак не могут нормальный чай заваривать.

— Ой, дядь Лёня, ну мне-то сказки не рассказывай, — ответила я, усаживаясь на диван, — Скажи честно, самому же нравится этим заниматься?

— Тебе скажу честно — да, нравится. Но им это знать не обязательно, — хитро прищурился Ильич, — Тут Косыгин хотел с тобой встретиться. Поблагодарить, тебя. Очень сильно, понимаешь, хотел. Еле отговорил.

— А чего это его растащило? — фыркнула я, — Обиделся, что ли за песню?

— Ну, не так чтобы и сильно, но как он сказал — из-за этой мелкой заразы, его теперь до самой смерти Бухгалтером все будут обзывать. Первое время ходил, как лимонов наелся, сейчас вроде как попривык.

— Ничего, так ему и надо, — отмахнулась я, — Наверняка планы строил, куда меня употребить в своей структуре?

Брежнев на мгновение замер, потом хмыкнул, продолжив священнодействовать над чайником:

— От тебя ничего не скроешь. Сразу поняла или потом?

— Да сразу, дядь Лёнь. У него же все мысли аршинными буквами на лице были написаны. Да и разговор я строила так, чтобы он к этой мысли пришёл. Ты его переубедил?

— Мда… Да, я. Как-то жалко стало старого друга. Слушай, а правду говорят, что Щёлоков обгадился, когда ты его там мучала?

— Неа. При мне нет, если только потом, — пожала я плечами, — Да тфу на него, сам виноват. Кстати, я именно об этом и предупреждала. Эффективность силовых структур при совместной работе неоспорима, но наводит на мысли о всемогуществе. Щёлоков оказался самым слабым звеном. Следующий будет Семичастный.

— Нихрена себе, — рухнул на диван Ильич, — Вот ты меня обрадовала. А он-то с чего? А КПК?

— Товарищ Шверник, очень мудрый и осторожный товарищ. Он попытается отговорить, не полезет сам, но и не станет мешать. Могу сказать, что ему в какой-то степени выгодно, когда все перегрызутся. Это же компромат и ослабление позиций потенциальных конкурентов. При случае, он этим компроматом, любого из них утопит. Это именно его работа и он её делает очень хорошо.

— Ну, Семичастный-то, что? Ему чего не хватает?

— А тут, дядь Лёня, другая история.