Подошел хозяин, чтобы убрать посуду, а вслед за ним официантка принесла две тарелки с дымящимся пудингом, но Фрэнсис отказалась от своей порции и попросила подать чай.

– Ваш отец знал вас с момента вашего рождения, не так ли? – спросил Лусиус, как только они остались одни. – Он женился на вашей матери? Он дал вам свое имя?

– Да, конечно.

– Тогда вы законнорожденная. В глазах церкви и закона вы Фрэнсис Аллард или, возможно, Франсуаз Хеллард.

– Но ни один ярый фанатик, узнав правду, не захочет на мне жениться.

– Боже правый, Фрэнсис, почему вы хотите выйти замуж за ярого фанатика? Это сулит совершенно безотрадную судьбу. Вместо этого лучше выходите замуж за меня.

– Мы все время ходим по кругу.

– До меня, Фрэнсис, только сейчас дошло, – сказал Лусиус, оторвавшись от пудинга и улыбнувшись ей, – что вы никогда не предлагали почечного пудинга и сладкого крема после пирога с мясом. Но я скажу почему. Тот пирог был настолько хорош, что пудинг был бы лишним.

Глядя на Лусиуса через стол, Фрэнсис поняла, что безумно любит его.

– Я уверен, что влюбился в вас после того, как откусил первый кусок того пирога, Фрэнсис. Или, возможно, это случилось тогда, когда я вошел в кухню и увидел, как вы раскатываете тесто, а вы шлепнули меня по руке за то, что я украл кусочек. Или, быть может, это произошло тогда, когда я вытащил вас из экипажа и поставил на дорогу, а вы высказали мнение, что меня следует выварить в масле. Да, думаю, это случилось именно тогда. Прежде ни одна женщина не говорила мне таких ласковых слов.

Фрэнсис не сводила с него глаз.

– Фрэнсис, мне нужно кое-что узнать. Прошу вас, я должен это знать. Вы меня любите?

– Это не имеет никакого отношения ко всему остальному, – медленно покачала головой Фрэнсис.

– Напротив, имеет непосредственное отношение ко всему.

– Конечно, я люблю вас. Конечно, люблю. Но я не могу выйти за вас замуж.

Лусиус выпрямился на стуле и пристально, сжав губы и выставив подбородок, смотрел на нее, как посмотрел уже когда-то раньше. Вряд ли это можно было назвать улыбкой, и все же...

– Завтра вы в старом корыте продолжите свой путь в Бат, Фрэнсис. У вас там обязанности учительницы, и я знаю, что они для вас очень важны. Я в своей двуколке вернусь в Лондон, там меня ожидают собственные обязательства, и они для меня очень важны. А сегодня ночью мы будем любить друг друга.

Фрэнсис облизнула пересохшие губы и заметила, что он опустил взгляд, следя за движением ее языка.

Значит, он отказался от спора – в ее сердце появилась еще одна трещина.

Но впереди оставалась целая ночь.

– Да, – сказала Фрэнсис.

Лусиусу не верилось, что можно так любить – по-настоящему любить, а не просто наслаждаться в постели привлекательным телом, к которому испытываешь непреодолимое сексуальное влечение.

Лусиус полагал, что давно влюбился в нее, он так и сказал Фрэнсис во время ужина. Иначе почему еще он умолял ее поехать с ним в Лондон, когда у него не было никаких определенных планов, а были все основания не везти ее с собой? Почему еще он так и не смог забыть ее за три месяца после того, как она ему отказала, хотя убеждал себя, что забыл? Почему еще он сделал ей такое скоропалительное предложение в Бате и почему с тех самых пор беспрестанно преследует ее?

Но в какой-то момент – и невозможно сказать, когда и почему это произошло, – его чувства к Фрэнсис изменились, стали глубже, и он уже был не просто влюблен в нее – он любил ее.