На пороге гостиной он столкнулся с Элизабет, которая многозначительно подмигнула ему и показала два больших поднятых пальца. Занавески были плотно закрыты, чтобы не впускать в комнату горячий летний воздух. Мей сидела на диване, а Алекс поглощал свой ланч.

Во взгляде, которым Мей одарила Эндрю, светилась сердечная благодарность, и может быть, едва народившееся чувство общности. Но что бы это ни было, оно придало невероятную мягкость выражению ее глаз, лишившую Эндрю способности сопротивляться своим порывам. Наклонившись и положив одну руку на спинку дивана, другой он взял ее за подбородок и накрыл губы Мей нежным поцелуем.

И это было большой глупостью со стороны Эндрю, так как сердце его бешено забилось, легкие почувствовали недостаток воздуха, ужасная слабость охватила все тело.

Дыхание Мей пресеклось, и она вцепилась в его руку так, словно хотела сохранить равновесие. Ее рот был таким податливым и — о боже! — таким жаждущим. Издав хриплый стон, Эндрю обхватил ее шею, и поцелуй стал уже не столь невинным, как поначалу. Но тело его молило о большем, однако в этот момент захныкал Алекс. Эндрю закрыл глаза и прижался лбом к щеке Мей, пытаясь выровнять дыхание. Впрочем, она дышала еще лихорадочнее, чем он. Тогда он выпрямился, отступил на шаг и уселся на кофейный столик прямо перед ней.

— Вы валите меня с ног, леди.

Мей закрыла глаза и, внезапно наклонив голову, прижалась губами к его ладони. Это вызвало в Эндрю такой всплеск эмоций, что все поплыло перед глазами. Никогда в жизни никого он не хотел так, как ее!

— Ты здесь? — На пороге стояла грозно хмурившаяся бабуля. Эндрю и Мей, словно нашкодившие дети, отшатнулись друг от друга. Бабуля погрозила внуку пальцем. — Оставь бедняжку в покое. — Она просеменила в комнату со стаканом пива в руке. — Вот, — сказала она, протягивая стакан Мей. — Молоко будет сытнее, и ребенок станет спать спокойнее.

Бабуля села на кофейный столик рядом с Эндрю и хитро сверкнула на него глазами.

— Если мы сломаем этот стол, мальчик, то нам не поздоровится.

Эндрю усмехнулся и обхватил ее руками за плечи. Бабуля похлопала Мей по колену.

— Я серьезно. Пиво — это хорошо. В Старом Свете матери всегда пьют пиво. — Затем похлопала Эндрю по бедру — бабуля была большим мастером по части похлопываний. — Ступай, принеси альбомы, пусть Мей увидит всю семью.

Эндрю закатил глаза.

— Бабуля, она не хочет рассматривать эти проклятые семейные альбомы!

— Нет, — вмешалась Мей, — хочу!

— Вот видишь? Я же говорю тебе. Иди, иди, — замахала бабуля на него руками.

Покачав головой, Эндрю поднялся. Она до сих пор гоняла внуков, словно пятилетних. Он сходил в кладовую и, вернувшись со стопкой альбомов, положил их на кофейный столик. Бросив на бабушку свирепый взгляд, Эндрю открыл тот, что лежал сверху, и показал Мей выцветшую фотографию на первой странице.

— Здесь бабуля, когда она выходила замуж за деда.

Придерживая уснувшего Алекса, Мей взглянула на снимок, затем перевела взгляд на бабулю.

— О, вы были просто красавицей!

Бабуля хмыкнула и постучала пальцем по виску.

— Гораздо больше, чем красавицей. Я была умницей.

Глаза Мей сверкнули, и она рассмеялась.

— Нисколько не сомневаюсь.

Бабулин взгляд затуманился, и она нежно провела пальцем по изображению жениха.

— Я вышла замуж за хорошего человека. Очень хорошего. — Затем взглянула на внука и погрозила ему пальцем.