Кожа да кости. Первое, что мелькнуло в голове. И шишки — в позвоночнике каждую косточку пересчитать можно. Бедра торчат, колени тощие и бледные. И как Уитни выжила? Да еще и скрывала от всех свою худобу? Никогда не забуду, что произошло дальше. Уитни снова зашевелилась, и из спины показались тонюсенькие лопатки, похожие на крылья новорожденного неоперившегося мертвого птенца, которого я как-то нашла на заднем дворе.

— Папа!!! — завопила я. В крохотной комнатенке голос прозвучал особенно громко. — ПАПА!!!

Остаток ночи прошел как в тумане. Прибежал папа в пижаме, натягивая на ходу очки, оттолкнул меня и прижал ухо к груди Уитни. Мама же застыла в противоположном конце коридора, по-прежнему освещаемом луной, и прижала руки к лицу. Потом приехала «скорая». От ее мигалок дом стал похож на калейдоскоп. Уитни забрали, мама поехала с ней, а папа за ними на машине. И наступила тишина. А я осталась одна. Мне велели сидеть дома и ждать.

Я не знала, чем заняться. Поэтому решила вымыть ванную. Спустила туалет, собрала с пола воду, закинула использованные полотенца в стиральную машину и включила ее. Затем вернулась в залитую лунным светом гостиную, села в кресло и стала ждать родителей.

Через два часа позвонил папа. Я проснулась и схватила трубку. На улице уже вставало солнце, окрашивая небо в розово-красный цвет.

— Твоя сестра поправится. Объясним все, как приедем.

Я вернулась в свою комнату, забралась в кровать и проспала еще два часа. Проснулась от скрипа двери в гараже. Спустилась на кухню и обнаружила там маму. В той же одежде, что и вчера вечером, непричесанную. Она стояла ко мне спиной и заваривала кофе.

— Мам! — позвала я.

Она обернулась, и я содрогнулась от ужаса. Мама как будто только вернулась с бабушкиных похорон: уставшая, испуганная, с опухшими от слез глазами. Больше всего на свете мне захотелось закрыть ее собой, оградить от всего мира, от боли, которую он может ей причинить. И не только ей. Мне тоже. И всем нам.

И тут мама не выдержала и расплакалась. Она взглянула на свои трясущиеся руки и разрыдалась особенно громко в кухонной тишине. Я подошла к ней, не зная, как поступить. Но тут, к счастью, подоспел отец.

— Грейс! — Он стоял в коридоре, ведущем в кабинет. — Солнышко, все будет хорошо.

У мамы затряслись плечи.

— Боже, Эндрю, что мы… — выдохнула она.

Папа обнял маму, полностью закрыв ее своим огромным телом. Она зарылась головой в его грудь, продолжая сотрясаться от рыданий. Я тихо ушла в столовую и села там, с ужасом слушая, как мама плачет, — видеть ее у меня просто не было сил.

Наконец папа ее успокоил и отправил в душ и спать. Затем пришел ко мне.

— Твоя сестра тяжело больна. Она истощена и, по-видимому, уже много месяцев питается неправильно. Вчера ее организм просто не выдержал.

— Она поправится? — спросила я.

Папа провел рукой по лицу и слегка помедлил с ответом.

— Врачи считают, что Уитни необходимо направить в больницу на принудительное лечение. Для нас же с мамой главное — ее здоровье.

— То есть домой она не вернется?

— Пока нет. Лечение длится не один день. Посмотрим, как оно пойдет.

Я взглянула на свои руки, прижатые к холодному деревянному столу.

— Когда я вчера ее увидела, то…

— Знаю. — Папа встал. — Но теперь ей окажут необходимую помощь.

Я кивнула. Конечно, папа не будет обсуждать мои чувства. Он предоставил факты, сообщил прогноз. Этого достаточно.

Уитни пролежала пару дней в больнице, а потом ее направили на принудительное лечение. Она его так возненавидела, что перестала разговаривать с родителями, когда они ее навещали.