Разумно мыслящий человек может зачастую очень просто загнать сектанта в тупик, причем в тот, в который по сути "агитатор" загоняет себя сам собственной логической неполноценностью рассуждений, механически зазубренных.

На улице к Сашке подошла молодая девица, остановила и начала речь про всеобщее падение нравственности, в связи с чем страстно зазывала присоединиться к их движению сторонников одной любви на всю жизнь и отказа от всякого употребления алкоголя. Обычно люди подобных "пропагандисток" или сразу посылают на фиг, или начинают воспринимать всерьез и таким образом становятся готовым материалом для вербовки в ряды той или иной секты. Но Сашка поступил иначе, на то он и Сашка. Он на полном серьезе повел разговор, для начала узнав, что это вообще за движение, - если его куда-то зовут, должен же он знать, куда именно. Девица стала рассказывать с таким же пафосом, что это восточная школа, пришедшая к нам в Россию откуда-то из Тибета, и возглавляет ее человек с каким-то таким тоже характерным именем типа Лин Синэ.

Сашка спросил без обиняков:

- Значит, учение восточное?

- Ну... да.

Правильно, от ответа на прямолинейный вопрос не отвертишься.

- Но вообще-то у нас, русских - ведь мы с вами русские! - есть и своя тысячелетняя традиция, - спокойно поведал Сашка. - И храмы сейчас открыты. Если вы хотите бороться за нравственность - почему бы вам не сказать об этом с трибуны православных людей?

Девица затараторила все то, что без конца повторяют любые сектанты:

- Мы вовсе не против Православия! Православие - это тоже очень хорошо! Но к Богу есть разные пути, и у нас вот такой, а Православие ничуть не хуже!

Сашка словно удивился:

- Но если у нас есть вполне сейчас доступное Православие, тогда какой же смысл "ехать через Ленинград" и искать какие-то восточные пути со стороны? Вы и сама говорите, что Православие - ничуть не хуже!

Девица впала в ступор. Это был тупик, куда она загнала себя сама - своей же "логикой".

Еще Сашка говорил Ксене, что известно множество православных, открыто критикующих свою Церковь и ее иерархов. Мы знаем католиков, критикующих папу, и протестантов, весьма резко высказывающихся о своих властях. Можно относиться к этому по-разному, но это факт. А вот слышал ли кто-то хоть об одном сектанте, не скрывающем пусть даже умеренно критические мысли об основателе своей группы, о ее руководстве или о ней самой?

Сашка не раз встречал сектантов, которые в ответ на вопрос о том, практикуется ли в их организации контролирование сознания, широко улыбались:

- Ну что вы, конечно нет.

Но точно так же душевнобольной никогда не признает себя неполноценным, или алкоголик будет с жаром отрицать свою зависимость от спиртного.

- Интересная мысль, хотя неожиданная, - усмехнулся отец Андрей, выслушав Ксению. - Заставляет задуматься... А сектантством церковь болела всегда. Богоизбранный народ Израиля вечно впадал в магизм. Но в этом даже есть положительный смысл - в форме сектантства отживает все чуждое Церкви. Но раньше она легко справлялась с сектами, а теперь... У них уже массовый характер. Осознаем ли мы серьезность положения? Например, когда говорим о ненужности ума? В медитационной практике буддийских монахов идея ненужности ума - основа, потому что только через отсечение разума можно добиться нирваны. Прямо-таки буддийский мотив есть в песне группы "Битлз": "Отключи свой мозг, расслабься, плыви по течению, это не умирание, останови свои мысли, отдайся пустоте". Если молитва - сознательная работа, то медитация - разрушение сознания. И отказ от ума - это отказ и от совести, и вновь сближение с неразумным животным, конечно, обладающим определенной целостностью, а потому и силой. В нем нет той раздвоенности, которую дарит человеку совесть.

- Раздвоен, расстроен, расчетверен, распят, - вспомнила Ксения Новеллу Матвееву.