Батюшка кивнул.

- К сожалению, такое бывает редко. Если вы пробовали исследовать свое сердце, то убедились, какие это джунгли. Причудливые, экзотические, куда не проникает свет и где водятся тысячи диких животных. Слегка разогрей его пламенем страсти - и джунгли разрастутся и совсем перестанут пропускать свет, а в кромешной тьме расплодятся кровожадные хищники. Поэтому надо отдать наше сердце в послушание уму. Он нам - главнейший помощник. Если человек не пользуется умом сам, то им воспользуется дьявол. Этот своего никогда не упустит. Вы не согласны со мной?

Свет... Которого не было... И сердце... которое есть... живое и отчаянное... ну, джунгли - это еще очень мягко сказано...

- Наверное, согласен... - пробормотал приезжий. - Особенно насчет дьявола. Иногда думаю, что, узнав его по-настоящему, поймешь даже средневековую инквизицию, отправляющую некоторых людей на костер. Но к двадцатому веку мы хорошо научились напускать на все проблемы философский туман. У масонов вообще есть такой лозунг: "Наша правда - ложь. И наша ложь - правда". А философ Дени де Ружмон дает такой рецепт: самый лучший способ бороться с дьяволом - это поддаться ему. В середине прошлого века по этому пути пошли многие западные государства во главе с Америкой. Раскрутили все гайки законов, упразднили смертную казнь, объявили гомосекс и все виды содомии нормальным явлением, набрали лесбиянок в полицию и армию, а педерастов пристроили учителями в школы, легализовали порнографию и наркотики. В результате -рост преступности и терроризма. Узаконенная анархия. Содом и Гоморра. И все это под истошные вопли о правах человека. И тот же Дени де Ружмон с усмешечкой заявляет: "Когда вы думаете, что вы, наконец, поймали дьявола, оказывается, что он сидит в вашем собственном кресле".

- Как вы думаете, что такое церковь? - спросил отец Димитрий.

Гость пожал плечами. Какие у него уставшие, безнадежные глаза...

- Церковь - не собрание праведников, а собрание кающихся грешников. "Да и нет того, чтобы дело спасения было крайне трудным: ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко", - говорит Спаситель в Евангелии от Матфея. А Честертон писал, что Церковь - не клуб. Если из клуба все уйдут, его просто не будет. Но Церковь есть, даже когда мы не все в ней понимаем. Она останется, даже если в ней не будет ни кардиналов, ни папы, ибо они принадлежат ей, а не она - им. Если все христиане умрут, она останется у Бога.

- Спасение... Какое тут может быть спасение... - пробормотал приезжий. - От кого? Разве что от себя самого...

- Да, - согласился с ним батюшка. - И увидеть свои грехи, все, во множестве. Это начало просвещения души и признак ее здравия. "Вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется, вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет", - сказал Господь апостолам. Любая душа на пути к совершенству испытывает подобное поражение. Тьма покрывает ее, и она не знает, куда деваться, но приходит Господь и печаль ее претворяет в радость.

Гость задумался. Провел рукой по столу. Что-то вспомнил...

- Отец Димитрий, а судьба есть?

Батюшка ответил не сразу.

- Думать надо, милый, думать... Вот вы пошли в храм - судьба, или приятель за рукав потянул: не ходи, давай лучше в кино...

Москвича непонятно передернуло при последней фразе.

- И это тоже судьба. У человека всегда есть выбор - надеть шапку в мороз или нет. Но не надо потом, когда схватишь бронхит, говорить, что Господь наказал.

- Выбор... - пробормотал незнакомец. - А как быть, если ты сидишь на скамейке и куришь, а к тебе подходит и просит огоньку паренек или девчонка-школьница? С одной стороны - не спросит ли апостол Петр за то, что к куреву малолетних приучаешь? Но - с другой стороны - не дашь: обозлится юнец, в душе посеет обиду на "взрослый мир", а хорошо ли это? Ведь иногда к таким мерзким вещам приводят затаенные обиды! И опять же - "дай просящему" - сказано.