Удерживало то, что Катю красной назвать было никак невозможно – даже по утрам она представляла собой бледную немочь. Вечером она не представляла ничего. Просто валилась в постель ничком и отрубалась. Не помню, чтобы прошлые выставки так ее выматывали.

На работе ситуация в эту неделю была нервной. Вместо выбывшей по беременности бухгалтерши взяли новую. И каково же было негодование начальства, когда выяснилось, что та тоже на сносях. На третьем месяце, ничего не заметно, но ведь через квартал ее тоже придется менять! Виктор Владимирович устроил нагоняй кадровику, потребовал найти главбуха-мужчину и почти всерьез предупредил о поголовном гинекологическом осмотре персонала. Наша руководительница проектов Ольга предупреждение встретила нервно, побледнела, целый день отвечала невпопад, куда-то исчезла, а вечером со слезами повисла почему-то на мне.

– Он положительный! – рыдала она, явно требуя поддержки и участия. – Положительный!

Я попытался придумать, как утешить коллегу, но растерялся. Я всегда считал «положительный» хорошим словом. Возможно, Оля имела в виду своего поклонника? А тот бросил ее, молодую, холостую, красивую?

– Ничего, – сказал я, – раз положительный, все будет хорошо. Ой обязательно вернется.

– Кто вернется? – руководительница проектов оторвалась от моей жилетки (пиджака) и обиженно задрожала губами. – Ты что, издеваешься? Тест на беременность положительный!

– Это же здорово! – по американским фильмам я знал, что мужчина в такой ситуации должен радоваться, поднимать женщину на руки и глядеть на нее влюбленными глазами.

Поскольку мужем Ольги я не являлся, то последние два действия решил не осуществлять. Видимо, моя беременная коллега на это очень рассчитывала, потому что обиделась еще больше.

– Здорово? А растить ее кто будет? А моя карьера? Я же только-только в люди выбилась! У меня же перспективы! И вообще, кто меня будет обеспечивать все это время?

– Но у ребенка ведь есть отец? – предположил я, напряженно вспоминая, что нам там говорили на уроках анатомии.

Эту глупость даже не стали комментировать, обозвали дураком и – без перехода – уткнулись в еще сухое плечо. Тогда я высказал еще одну мысль, которая показалась мне логичной:

– Раз ты только что узнала, значит, еще не поздно сделать аборт.

Ольга взвыла и умчалась в туалет доревывать. Я остался в недоумении. Перебрав в уме варианты развития событий, понял, что их всего два: рожать или не рожать. Нужно просто посидеть, все взвесить и принять решение. Реветь-то зачем? Раньше надо было думать.

По дороге из офиса я обратил внимание, что беременные красотки и молодые мамки заполняют половину полезной площади дворов и улиц. Как это я раньше не видел? Или сегодня день такой – Всемирный День Будущей и Начинающей Матери? Или Чубайс веерными отключениями в прошлом году достиг своей тайной цели?

Выяснить что-либо у Кати не удалось по причине глубокого сна последней. Пришлось добывать информацию на работе.

В качестве информатора я выбрал тетю Зою – интеллигентную уборщицу, которая из детородного возраста вышла лет десять назад.

– Как же вы не знаете, Сережа? – покачала она головой. – Сейчас в России бум рождаемости, так называемый «беби-бум». Вы газеты не читаете?

– И телевизор не смотрю, – признался я. – Только боевики и футбол.

– Так вот, демографическая ситуация изменяется волнообразно, – тетя Зоя явно кого-то цитировала. – Несколько лет назад был спад рождаемости, а теперь наоборот.