Вот только когда я вылезла из душа, то застала мерно сопящего Сергея, который постелил себе в другой комнате и там же заснул. Наверное, мне нужно было его сразу разбудить и начать выяснять, в чем дело, но я была так ошарашена, что развернулась и ушла в спальню. Что случилось? Может, обиделся на мое отравление? Решил, что я его симулировала? Не похоже, зачем тогда было днем передо мной так прогибаться? А вдруг у него другая женщина и он меня просто больше не хочет? А метет хвостом потому, что чувствует себя виноватым.

Нет, нет, не может быть. Нужно отогнать от себя эти мысли, иначе мне не уснуть. Просто он переработал, устал с дороги. Завтра мы вместе над этим посмеемся, и все будет хорошо.

Уснуть я, конечно, уснула, но осадок остался.

К Кате я ехал с четко поставленной задачей – максимальное количество максимально положительных эмоций. Значит, внимание, забота и никакого эгоизма. Нельзя ей интима? Не будет. Буду держать себя в руках, сколько смогу. Говорят, в середине беременности можно восполнить. Без фанатизма, по-семейному. Что еще? Машу нужно взять на себя, а то Катя и без нее нервная. И вообще, буду вести себя как идеальный мужчина.

Интересно, а как себя ведет идеальный мужчина? Перед отъездом я, преодолев брезгливость, купил покетбук розового цвета под названием не то «Страсть и любовь», не то «Счастье вдвоем». Прочитал десять страниц и понял, что идеальный – с женской точки зрения – мужик если и встречается в природе, то только в клинике для душевнобольных. Книгу я выкинул. В любом случае мне не светит стать широкоплечим брюнетом, который месяцами ошивается вокруг своей возлюбленной, умудряясь при этом заколачивать огромные бабки.

Значит, оставалось надеяться на здравый смысл и собственную интуицию.

Они меня не подвели. Маша была в полном восторге-я умудрился вспомнить о ее пристрастии к детским книжкам. Катя восторг прятала, но, кажется, тоже была очень довольна. Во всяком случае, выглядела она куда лучше, чем в свой последний приезд. Живота пока видно не было – так, легкое брюшко, но в движениях я уловил плавность и осторожность. Мать берегла свое дитя. И мое, кстати, тоже. Расчувствовавшись, я решил совершить какую-нибудь глупость в духе розовой книжки. Случай подвернулся сразу: когда Кошка предложила мне официально поселиться в ее комнате, я эффектно отказался, демонстрируя, что готов пожертвовать всем ради ее здоровья. Чтобы овцы были целы, волки согласились остаться голодными.

Гордясь своим заявлением и принимая душ, я пришел к выводу, что не такая уж это была глупость. Если бы мы оказались в одной кровати, долго бы я не протянул – либо нарушил бы неприкосновенность плода, либо съехал бы с катушек. Размышления о совместной кровати слишком уж меня поглотили, и я бросился сублимировать их, занимаясь домашним хозяйством.

Это оказалось утомительным, и сублимация прошла успешно. Убаюкав Машу, я завалился спать, и сны были совсем неэротические: я строил новый дом из коробок с Машиными куклами. Катя стояла рядом и торопила меня: «Вот-вот родится! – говорила она, хотя живота не было и в помине. – Вот-вот!» И я, хотя понимал, что никто никуда не родится, послушно ускорял стройку. При этом я умудрялся помнить, что сплю, и обдумывать фрейдистский смысл коробок с куклами.

Наутро положительные эмоции перестали оказывать на Катерину положительное воздействие – проснулась она снова бледная и неулыбчивая. Я, как мог, пытался скрасить ее недомогание, пытался отправить к врачу, но наткнулся на обиженный взгляд. Отчего-то моя будущая половина не собиралась обсуждать со мной свое состояние. «Наверное, гормональное», – подумал я и спешно перешел на другую тему.

– Ты не знаешь толковых редакторов, которые могли бы читать художку?

Катя назвала несколько имен и пообещала выяснить все, что возможно, о хороших редакторах.