— Сеньора, я и так в необъятном долгу перед вами, и что-либо просить еще, будет неуважением…

— Чезаре, — я закатила глаза. Ненавижу, когда ходят вокруг да около. — Я прекрасно понимаю, о чем именно ты хочешь меня просить. Одна повозка осталась неразборной, как раз для твоей невесты и детей Орси, которых вы взяли под свою опеку. Тем более, я хотела изначально просить о взаимной помощи, но разговаривать я буду только с девушкой, как ее имя, кстати?

— Джульетта, сеньора, — он с таким восхищением и преданностью смотрел на меня, что мне даже стало немного неловко.

— Красивое имя, — я окинула взглядом палаццо и залезла на коня, ощущая опустошенность. Никаких эмоций больше не было, была именно пустота, которая не слишком стремилась заполняться еще пока непонятными мне новыми чувствами, появившимися после того, как в мою спальню, немного пригнувшись, словно боялся удариться о слишком низкую притолоку, вошел русский князь. Я еще не знала тогда, что это мой Ванька, но сердце уже тогда екнуло, на мгновение замерев, чтобы потом пуститься вскачь.

Возле городских ворот ко мне подъехали герцоги Урбино, Феррары и Болоньи. Коротко переговорив с ними о дальнейших планах и сообщив, что город сейчас находится под властью местной коммуны, собственно, как и Имола, я подтвердила разрыв всех обязательств, заключенных между ними и Риарио и, не оглядываясь, двинулась за Лоренцо, который, с видимым облегчением, тронулся по дороге, ведущей к Флоренции, даже не дождавшись, пока я подъеду к нему, лишь кивнув в знак приветствия. Но мне было плевать на Лоренцо, потому что я опять потеряла Ваньку, и теперь вертелась в седле, ища его взглядом.

Дружина немного отстала и ехала, замыкая наш довольно внушительный отряд. Обернувшись, я увидела князя и облегченно выдохнула, но, когда я уже хотела развернуть коня, чтобы подъехать к князю, то заметила, что меня опередил и сразу же начал о чем-то довольно оживленно переговариваться с Ванькой герцог Феррары Эрколе д’Эсте.

Развернувшись, я поехала прямо, не став возвращаться назад, и уж, тем более, вмешиваться в разговор. Вряд ли кто-то из мужчин посвятит меня в его подробности, а Иван, если захочет, все равно расскажет, или не расскажет, что тоже возможно, потому что еще в том мире он всегда был себе на уме и отличался просто феноменальным упрямством. Однако, почему-то мне казалось, что если он решит остаться в Италии, то неоднократно будет просить меня о помощи, хотя бы спрашивать советов, потому что я пока что смогу ему чем-то помочь, и история из-за нас изменилась некритично, и даже вряд ли эти изменения попадут в учебники истории. А Италия все-таки не его тема, и он не может пользоваться послезнанием здесь в полном объеме, в отличие от меня. Все резко изменится, если нам удастся чего-то добиться, и мы уже не сможем ничего предугадать, из-за свернувшей исторической кривой, и только в моих силах сделать так, чтобы он все-таки хоть маленько, но нуждался во мне, в этом мире, который принадлежит исключительно мужчинам. Но пока, я ему все-таки нужна, хоть он и Великий князь, но на этом его преимущества здесь заканчиваются, потому что в этом раздробленном гнилом церковном мире правят балом деньги и только они, а если это будет выгодно, то его перемелют и прожуют, не поморщившись, а, казалось бы, союзники продадут, если им хорошо за это заплатят, потому что о глобальных последствиях тут думают редко, решая все свои разборки резней и династическими браками, которые, в свою очередь, расторгались быстрее, чем молодожены добирались до спальни, если в процессе подворачивалось более выгодное предложение.

Меня же сейчас беспокоило то, что я не понимала его истинных намерений. Ну не хочет же он в самом деле захватить Милан? А если захватит, то что дальше?

Глава 4

Катерина

Дневной перегон прошел нормально, практически в тишине, по крайней мере, меня никто не трогал и не пытался со мной заговорить.