— Катерина, когда я говорил о том, что во Флоренции вы можете найти себе постоянное пристанище, я не лукавил. Я не разбрасываюсь словами, но пока вы находитесь в статусе гостьи, примете мой дом в качестве своего, — я только смогла кивнуть, принимая из его рук, свернутый лист бумаги, скреплённый сургучом.

— Что это?

— Это письмо, которое просил передать вам цесаре Иван. Мы достигли некоторых договоренностей, после чего он удалился вместе со своими людьми по делам, попросив передать это вам.

Лоренцо вышел из комнаты, которая, как я поняла, раньше принадлежала Джулиано, его брату, и отстраненно покрутила в руках свиток. То, что Ванька бросил меня, даже не попрощавшись лично, немного выбило из колеи, да еще, судя по всему, да Винчи упорхнул вместе с ним, тоже не сказав мне ни единого слова.

Я развернула бумагу, пробежав глазами по написанному. В том, что это писал Ваня не было никаких сомнений, почерк точно был его, да и писал он на русском, на современном нам русском — такой вот шифр, который кроме нас двоих вообще никто не поймет. Там говорилось, что он меня не бросает, чтобы я держалась и берегла себя и ребенка, а он пока займется делами. А то, что лично не попрощался, так время не хотел терять, дожидаясь ее во Флоренции.

Вот так вот, Катя, ты стала всего лишь обузой, поэтому сиди тихо и блюй в тазик, пока ребенок не родится. Мы, конечно говорили об этом, но, чтобы он уехал вот так, не сказав даже слова, выбило меня из равновесия. Держа в руках бумагу, которую я просто методичной разрывала на мельчайшие куски, чуть ли, не превращая их в пыль, я приняла решение. Если он не вернется раньше, чем родится сын, а я была уверенна в том, что это будет мальчик, то я просто вернусь в Форли, потому что, из написанного, я сделала только один вывод: наши дороги снова разошлись, слишком в разных мирах мы в итоге очутились, даже несмотря на то, что встретились на итальянской земле. Этот мир принадлежит мужчинам, и женщинам рядом с ними, когда они решают вершить историю, не место. Они должны сидеть в теремах или в башнях — разница не большая, вышивать крестиком и рожать детей, а с остальным мужики будут сами разбираться.

Глава 5

Иван

Мы практически не стали задерживаться во Флоренции, сразу же взяв курс на Венецию. Чем быстрее мы будем двигаться вперед, тем быстрее вернемся. Именно поэтому я не стал дожидаться приезда Катюхи во Флоренцию, ограничившись написание письма. С Медичи все было обговорено, а когда я завел речь про сеньору Сфорца, Лоренцо попросил не беспокоиться, потому что Катерина не просто очень ценный клиент и инвестор его банка, но и очень хороший друг. А еще он с этакой понимающей улыбочкой добавил, что мое переживание за сеньору очень трогательно. Я почти целую минуту смотрел на него, пытаясь понять, прикалывается он таким образом, или действительно только что все это сказал. Лоренцо продолжал улыбаться, а я вспомнил, что этот крендель с шестнадцати лет считает своей музой и возлюбленной женщину, с которой даже ни разу не переспал. Во всяком случае, в своих письмах его же друзья осуждали Лоренцо за такое пренебрежение прекрасной Лукрецией, особенно, учитывая тот факт, что Донати ею тоже не интересовался. Я не знаю, правда это или нет, но Лукреция, вроде бы, позировала Боттичелли и была той самой «Весной», которая поразила моего дружинника в самое сердце. Так вот Лоренцо, он посвящал ей стихи, задаривал подарками, но все было чисто платонически. Этакий новый вид извращения, увы знакомый и мне самому не понаслышке, да и любому другому мужику, умудрившемуся оказаться во френдзоне, вот только Лоренцо в подобных игрищах стал буквально чемпионом мира по длительности этих весьма странных отношений. Хотя, глядя на Медичи, я могу предположить, что истинной его любовью являются деньги, а все остальное, включая Лукрецию Донати, является данью моды.