— Не я первая начала войну.

— И не тебе ее продолжать. Не следуй на поводу у своих эмоций, Катерина. Ты — никто. Когда рядом с тобой был Риарио, рядом с тобой была сила, мощь армии и Святой Церкви. Сейчас, ты просто женщина. Даже, если ты родишь сына, то ничего не изменится, кроме того, что Форли ты сможешь называть своим домом. Ты можешь здесь остаться, тебя никто не выгоняет, — он пожал плечами. — Но ты сама хочешь уйти, и лично я сомневаюсь, что ты вернешься обратно, несмотря на твое положение.

— Ты совсем меня не знаешь. В более подходящей обстановке мы поговорим с тобой по-родственному, можешь не сомневаться. — Продолжала я ему шептать на ухо.

— Рим — моя семья, — процедил он, не отрываясь, глядя на меня снизу вверх.

— Очень жаль, что ты так считаешь, в противном случае, мы смогли бы договориться…

— Катерина! — я вздрогнула, резко поворачиваясь в сторону Ивана. Нет, я не сумасшедшая и не разговаривала с призраком, и князь действительно здесь, а его дружина должна стоять за городом, и ей плевать на все указания Святого Престола, может быть, поэтому Асканио такой на редкость сговорчивый? Краем глаза я заметила, как напрягся кардинал, глядя на витязя с обнаженным мечом, который стоял один в окружении наемников, охранявших вход в зал. Он был зол, это ясно видно по сжавшимся в тонкую линию губам. И в тоже время Иван излучал собой такую властную силу, какую я видела до этого только у Риарио, но, как бы я ни любила мужа, я не могла не признавать, что его власть, в большей мере, была обусловлена страхом, сейчас же перед собой я видела нечто совсем другое. Словно все поколения великих полководцев и не менее великих князей сплелись сейчас в одинокой фигуре, застывшей в окружении вооруженных наемников, излучая ту самую ауру властной силы, которая заставляла людей штурмовать стены Константинополя вслед за своим князем, и стоять с его потомком на Угре под прицелом тысяч луков Орды, без надежды на то, что придет помощь, просто веря ему. И сейчас это ощущалось особенно сильно. Стоило только взглянуть на мнущихся наемников, которые совершенно не представляли, что им делать, но даже не пытались как-то его задержать. Да они даже оружия не обнажили. И Асканио, как никто другой, уловил эти нюансы. Я выпрямилась и вышла из зала, оставляя кардинала одного. — Что ты творишь? — Ванька вогнал меч в ножны, схватил меня за локоть и потащил к выходу, не обращая внимания на продолжающих переминаться с ноги на ногу наемников, словно их вообще тут не было, и мы были одни.

— Просто дала некоторые ценные указания на период отсутствия мамочки. Не хочу, чтобы они похерили то, что удалось мне сделать с городом. — Я не собирала вырываться, успокаивая разогнавшееся сердце, которое пустилось в пляс в тот момент, когда я увидела Ваньку и поняла, что он настоящий. Почему-то мне не хотелось перед ним выглядеть истеричной психопаткой. Скорее всего, именно это чувство спасло и Асканио, и меня от ошибки, на которую я уже готова была пойти. — Ваня, у меня проблемы. — Я остановилась и выдернула руку из слабого захвата мужчины, прислоняясь к стене и закрывая глаза.

— Я знаю о твоих проблемах, поэтому пока твоя голова, вроде бы, на месте, хотя я боялся, что увижу в зале несколько трупов, включая твой и кардинала, мы уезжаем отсюда.

— В Милан? — отлипнув от стены, я открыла глаза.

— Нет. Во Флоренцию. И ты останешься там, пока не родится ребенок.

— Но…

— Катя, нет никаких, но. Пошли, пока твой конь не устроил массовый геноцид. Не заставляй меня поступать так, как ждут от северного варвара, и утащить тебя отсюда, перекинув через плечо. А я так и сделаю, ты меня знаешь.

Иван

Стоило мне отлучиться всего на пятнадцать минут, и Катька умудрилась сбежать.